Хрена се! Столь неожиданное решение шокировало нас обоих. Ну и ладно, посмотрим, что это за зверь такой — советская гауптвахта! О чём подумал Гану, осталось для меня загадкой, но вряд ли о чём-то хорошем.

— Доложите об этом своему старшине, пусть он оформит документы на арест и соберёт вас на гауптвахту. Вы свободны.

Развернувшись, мы отчалили в казарму. Старшина Загинайко находился у себя в каптёрке.

— Товарищ старшина, нам назначили наказание в виде ареста. Мне трое суток, а Гану десять.

— Оба? Это кто же вам объявил?

— Лично замполит.

— А, ну тогда собирайте бельё, оформлю на вас продаттестат сегодня, мыльно-рыльные с собой берите. Тебе, Бинго недолго сидеть, а вот Махади придётся бельё сменное брать, ему ещё в баню с гауптвахты идти. Завтра с утра отправимся. Ну, вы, блин, даёте, горячие чёрные парни, — ухмыльнулся прапор

Пожав плечами, я ушёл, а за мной и Гану. С ним я больше не разговаривал, пусть почувствует глубину той задницы, в которую угодил. Ему полезно, а мне по тамтаму: я же ему её и создал, хоть и не испытывал к нему ничего личного. Дурачок, он и в Африке дурачок. Но, возможно, его получится использовать в будущем, если повезёт. А если нет, то и ладно. Лучше делать, чем ничего не делать.

Остаток дня Гану мучил меня попытками завязать разговор на тему его прощения, на что получал неизменную фразу: клятва крови или ничего. Но он почему-то боялся её мне давать. Не знаю почему. Может, считал себя выше меня? Сам он происходил из знатной семьи, да и денежки у него водились. А тут какому-то непонятному шаману присягу верности давать. Да ещё на крови! Такую потом не отменишь…

А ведь, окончив военное училище, он мог при случае дослужиться и до министра обороны своего сраного Судана. И клятва крови непонятному эфиопу, (точнее, сомалийцу: это все уже давно раскусили) могла сыграть с ним злую шутку. А ещё Гану мнил себя настоящим стратегом: он ведь не пехотное училище заканчивал, а артиллерийское, да ещё с обучением на САУ! Ну-ну…

Начальник Сумского артиллерийского военного училища генерал-лейтенант Морозов Алексей Павлович заслушивал своего зама по политчасти полковника Масильчука Петра Григорьевича у себя в кабинете.

— Ну, давай, докладывай, Пётр Григорьевич: что там с неграми приключилось?

— Подрались они.

— Это я знаю, ты подробности рассказывай, а не очевидные факты. А то вы — замполиты — только лозунгами и можете говорить. А тут дело серьёзное: негры, етить их мать! Ещё наверх докладывать об этих чёрных дураках. Что они там не поделили?

— Конфликт возник на почве неподчинения одного из курсантов замкомвзводу. Тот выразил недовольство неумелыми действиями подчинённого, но курсант проигнорировал его команды. Соответственно сержант пообещал его наказать и заставить спать в туалете в качестве наказания.

— Ну, это уже неуставщина, уважаемый Пётр Григорьевич! И как? Заставил?

— Нет, не заставлял. Но утром кровать вместе с отбившимся от рук подчинённым оказалась в туалете. После побудки пострадавший по имени Гану Махади выбежал из туалета и устроил разборки с сержантом. Набросился на него с кулаками, возникла потасовка, которую разнял ответственный по казарме. В итоге: ушибленная челюсть у Гану и разбитый нос у Бинго.

— Опять этот Бинго! То у него курсант обсирается, то другой в туалете просыпается… Всё у него вокруг туалетного юмора крутится! Что за индивидуум?

— Жёсткий человек, держит всех в железных рукавицах. Воевал в Сомали. Его боятся, а в соседних взводах уважают и стараются не связываться, но контингент его взвода самый разнообразный и плохо приучен к дисциплине, вот и возникают такие казусы. Не всем нравится его жёсткость и принципиальность в командовании.

— Понятно. Ну, и кто виноват?

— Бинго, конечно! Очевидно, что это именно он всё подстроил и подговорил других. Но его не «сдадут», уже проверили. Да и никто не видел: как, с кем и когда он оттащил койку Махади в туалет. Причём тот до подъема так и не проснулся.

— Ясно. Ты про их возможное примирение-то спрашивал?

— Спрашивал. Сначала Дед согласился, а потом потребовал какую-то клятву крови, но тут уж Махади отказался.

— Ерунда какая-то: злые духи, Кощей Бессмертный, клятва на крови, клятвопреступник. Дикарские обычаи до сих пор в них живы.

— Да, дикари, поэтому я дал время им подумать о примирении и отправил обоих на гауптвахту. А то, действительно, развели тут сказки про Чахлика Неумирущего.

— А???

— Это по-нашему, по-украински.

— А, по-вашему, значит, — хмыкнул генерал, — ну, ладно. Правильно сделал, что отправил.

— Бинго получил от меня трое суток, а Махади все десять.

— Хорошо, пусть так и будет. Ну и имечко у этого Бинго! Дед, понимаешь! Усраться и не жить. Негры, блин.

— Наши имена на их языке тоже могут звучать не очень красиво.