— И удвоится?

— Может быть даже утроится. Смотря какие слова сказать, — всё также солнечно улыбнулся Зинчуков. — Волшебные...

Мне тоже стало интересно — куда же клонит человек, с которым мы начали работать в тройке? Ну, как работать... Меня только начали обучать всем премудростям незаметной жизни.

— Тогда показывайте, — гаишник даже чуть выпятил грудь.

Зинчуков засунул купюру в карман гаишника, потом таинственно помахал руками и произнес:

— Как говаривал старик Хоттабыч... Трах-тибидох! Пусть вместо одного червонца станет два! Можете доставать.

Гаишник тут же сунул руку в карман, а когда вытащил, то там был всё те же десять рублей. Он с легким вопросом во взгляде посмотрел на Зинчукова:

— Это что, фокус не удался?

— Да нет, всё нормально, — улыбнулся Зинчуков и ловким движением фокусника открыл перед глазами Кудытова красное удостоверение. — Всё прочитали, товарищ старший лейтенант? Так как по вашему — фокус удался?

Кудытов помрачнел, вытянулся в струнку и произнес:

— Удался, товарищ майор! Прошу прощения, что сразу не признал. Доброго пути...

— Какого доброго пути, старлей? — хмыкнул Зинчуков. — А как же удавшийся фокус? Ведь если он удался, тогда должны были быть две купюры. Или мне добавить "волшебных слов"?

На этот раз уже Зинчуков выражал вселенскую скорбь от действий гаишника.

— Товарищ майор, я же извинился!

— И что? Мне теперь после тебя нервы лечить, а хорошее кизлярское лекарство дорого стоит. Впрочем, я могу уехать и так, но... сам понимаешь... Тогда уже проколы будут не на талонах, а на погонах...

— Понимаю, — со вздохом сказал Кудытов и полез во внутренний карман.

Десятка добавилась к десятке. После этого гаишник протянул купюры Зинчукову.

— Доброго пути, товарищ майор.

Банкноты исчезли в кошельке. После этого гаишник вздохнул и отдал честь.

— Счастливо оставаться, — подмигнул ему Зинчуков, насмешливо вскидывая руку в ответ, после чего повернулся ко мне. — Борька, размялся? Прыгай в машину.

Да, теперь я Борис Петрович Смирнов. Человек без определенного места жительства, но с определенными задачами для житья. И одной из насущных задач сейчас является путь до поселка городского типа Акташ. Не просто же так мы третьи сутки едем на машине Зинчукова.

Не просто...

— Весьма поучительно, — хохотнул я, когда мы тронулись в путь. — А гаишник так и стоит, глядя нам вслед.

— Будет ему уроком. А то привыкли тут дурачков ошкуривать. Ничего, пусть сам побудет на месте дурачка.

Я посмотрел в боковое зеркальце. Второй гаишник вышел только после того, как мы отъехали. Точно почувствовал неприятности. Увидел красное удостоверение...

— И фокус неплох, гаишник даже спал с лица, когда "ксиву" увидел.

— Эх, это ли фокус, — вздохнул Зинчуков. — Вот Пантелеймон Борисович, к которому мы едем, вот кто настоящий фокусник. Наверное слышал про перестрелку из-за острова Даманский?

Конечно же слышал. Как не слышать, если это общеизвестный факт, что наши советские пограничники закусились с китайскими. Да и по времени это было совсем недавно, в 1969 году. И пусть я попал в тело молодого человека в 1972-ом, но слышать о конфликте просто был обязан. Иначе это вызвало бы подозрение — вряд ли можно было найти человека в СССР, который не знал, что Китай планирует откусить кусок от страны.

— Так вот, заключил перед этим «Внешторг» договор с одной китайской фирмой на поставку в СССР, ну, скажем на «глазок», миллиона махровых банных полотенец. Вроде все ясно и понятно: Мы вам деньги — вы нам товар. Но, как на грех, в это время наши отношения с Китаем (на высшем уровне) уже начинали пробуксовывать...

— То есть, не совсем ещё стреляли, но уже...

— Да, уже, — кивнул Зинчуков. — В общем, хитрые китайцы бодро поставили в Союз половину, оговоренной в договоре, партии этих самых полотенчиков, а вторую половину, так же бодро продали подороже во Францию. А французы уже поступили с этими полотенцами по своему усмотрению. Нашили халатов или ещё чего, но переделали, короче.

— И как? Половина-то оплачена.

— Да-да, оплачена, а сами китайцы всё щурят глазки и улыбаются. Вроде бы и не отказываются, но в то же время и поставлять не поставляют. Руководство уже хмурится, требует результаты. Тогда и отправили в Китай группу наших, среди которых направили и Пантелеймона Борисовича. Дали всем строгий наказ разрешить ситуацию — либо вернуть полотенца, либо стрясти неустойку по контракту. Сам понимаешь — это всё не очень хорошо бы сказалось на международной политике. А там ещё американцы подтявкивали, говорили, что китайцы не отдают по закону, что, мол, так всё и должно быть в цивилизованном обществе.

Я только покачал головой. В цивилизационном обществе уже не бьют ножом, в этом обществе предпочитают на голову скинуть бомбу, а после с уверенностью сказать, что иначе поступить было нельзя.

— Так вот, наши долго и упорно вели переговоры. Но китайцы... Эти узкоглазые засранцы заявили, что они вовсе не отказываются поставлять недостающую часть товара. Однако, остаток полотенец будет с портретом Мао Цзэдуна! Представляешь? На фоне накаляющейся обстановки такие выкаблучивания! И ведь не докопаешься! Полотенца-то будут поставлены — контракт не нарушен. Вроде бы всё хорошо, но как это будет выглядеть в Советском Союзе? Целый анекдот! Причем с политическим подтекстом, таким, чтобы весь мир насмехался над облапошенным советским народом.