– Глора, а есть травки: мята, пустырник и валерьянка, еще можно лист малины и смородины?

– Не знаю, можно спросить на кухне, а вам зачем?

– Да не мне. Пусть заварят из них чай и как-нибудь мачехе предложат. Это и тошноту убавит и успокоит её.

– Правда? – воскликнул Глора.

– Правда, правда.

– Сейчас сбегаю на кухню, передам. Скажу, у бабули в тетради прочитала. Она у меня любила травки всякие пробовать.

– Беги, передай. И молодец, сообразила, что сказать, откуда рецепт.

Глора, засмущавшись, убежала. А я вот лежу и думаю, как бы информацию нужную мне узнать. Хоть домового, какого вызывай, честное слово.

– Зачем вызывать, можно и позвать просто, - сказали откуда-то из угла.

Я чуть не завизжала, честное слово, хорошо хоть в туалет сходила. Так, а кто говорит-то? Посмотрела в сторону голоса, а там, у стеночки с камином, стоит мужичок какой-то , ростом как семи-восьмилетнее дитё. Лохматый, в рванье. Но глаза добрые.

– А вы кто? – спросила у него.

– Домовой я, сама же позвала, что ж непонятного-то? – проворчал этот индивид.

– А вы существуете? – не, а что? Интересно же, у нас тоже о домовых часто говорили.

– Ну, а как же? Существуем, только не всяк может нас видеть, мы сами решаем, кому показываться, а кому нет.

– А мне решили показаться?

– Ну, душа у тебя светлая, теплая. Хоть и не нашего мира душа, ну так и не нам решать, какой душе фгде место.

– Вы это знаете, что я не с этого мира?

– Знаю и вижу, мы, нечисть, это видим. Так что, хозяюшка, будешь принимать в услужение?

– Конечно, буду! Только я через две недели собираюсь отсюда уехать. А как же вы?

– Да, тут подумать надо бы. Плохо, что уедешь, хорошая ты, а с этими, что в доме не сможем быть, опять усну.

Задумались. Я перебираю всё, что про нечисть читала и про домовых, в общем.

– А как тебя зовут?

– Кузьмич.

– Ой, имя как у меня, на родине, соседа звали, - воскликнула я, и на душе как-то теплее стало, от родного и привычного. – Слушай, Кузьмич. У нас вот говорили, чтоб домового из старого дома в новый перевезти, надо поставить на порог башмак и позвать домового с собой. А еще где-то читала, что можно домового к себе привязать, дав обоюдные клятвы. У вас есть что-то такое?

– Не знаю. Мы появились с домом, а со временем уснули, когда люди перестали с нами теплом делиться.

– Как делиться теплом? – спросила я.

– Обращаться за помощью, советом к нам.

– А у нас еще домовым предлагают угощенья: молоко, печенья, кашу. Вы чем питаетесь?

– Да мы энергией от людей: чем светлее и теплее душа у человека, тем нам светлее, а если с нами ещё и материальной пищей поделятся, то нам еще лучше.

– Это же просто замечательно, - воскликнула я.
– Так, а что с переездом делать будем? Ты, Кузьмич, со мной поехать хотел бы?

– Да, конечно, хотел и собираюсь. А если ты еще и мою семью возьмешь, век благодарен буду, - ответил мне домовой.

– Ооо, а у тебя семья есть?

– Да, жинка у меня и двое деток: сынок и доченька.

– А сейчас они где?

– Так спят, вот как с тобой всё решим, так и разбудим.

– Хорошо, тебе виднее! Ну так что мы будем делать-то? – спросила у него.

– Давай сейчас мы с тобой попробуем клятвами обменятся, а если не получится, будем пробовать другой способ.

– Давай так и сделаем. Клятву ты или я придумаю?

– А давай я - свою, а ты – свою?

– Да, так даже лучше, - согласилась я с Кузьмичом.

– Я, домовой Кузьмич, клянусь душе двух миров служить верой и правдой, не причинять ни словом, ни действием зло, что ей, что близким её душе. Клятва моя верна, добровольна. Магия, будь моим свидетелем, - и он рассек свою ладонь ножом, где только взял.

Я взяла у него нож и тоже произнесла клятву:

– Я, душа двух миров, принимаю клятву домового Кузьмича, и принимаю его в свою семью, и клянусь заботиться о нём и о его семье, делиться силами и энергией, материальными благами по силам своим. Клянусь, не причиню ни действиями, ни словом вред моей новой семье. Клятва моя нерушима, принесена добровольно, пусть магия будет моим свидетелем, - разрезав и свою ладонь, я приложила к ладони домового. Как только наши ладони соединились, нас окутало сияние и тут же исчезло.

– Это что сейчас было? – ошарашенно произнесла я.

– Клятвы наши приняты миром, - произнес домовой. Я подняла на него глаза и увидела слёзы, что бежали из его глаз.

– Кузьмич, что случилось, родной? Тебе больно? Я сделала что-то не так? – заволновалась я.

– Ты, правда, приняла меня в свою семью? – спросил тихо он.

– Ну да! А как надо? Ты не хотел? Это запрещено? – спросила у него.

– Но мы же нечисть, а ты маг-человек, - ответил он.

– Так, Кузьмич, вот знаешь, я не вижу разницу, стоишь ты передо мной, у тебя голова, две руки, две ноги. Всё как у людей, сердце же есть? – ответила ему