– Опять плачешь?

Рядом опустилась Адлен. Взглянув на молчаливую подругу, аккуратно стёрла с её лица слезинку своими высохшими пальцами.

– Когда-нибудь он сведёт тебя в могилу и даже не догадается об этом, – со вздохом произнесла Адлен, обнимая девчушку за плечи.

Розалина вздрогнула. Загрубевшие пальцы обожгли не хуже свечного воска даже сквозь ткань платья.

– Откуда ты знаешь? – прошептала Розалина, невольно оглядываясь на остальных.

Хоть бы никто не услышал! На её счастье, в их сторону и не смотрели. Адлен усмехнулась и потрепала подружку по волосам. В этом жесте чувствовалась неожиданная теплота.

– Догадаться несложно. Не смотри на них, – добавила женщина, перехватив взгляд Розалины. – Это только я за тобой наблюдаю, им и дела нет. – Адлен с сочувствием взглянула на встревоженное личико. – Да и потом, кому придёт в голову, что одна из нас может терять рассудок от одного присутствия Его Высочества?

Розалина понуро опустила взгляд, старательно избегая этих внимательных глаз. Ей нечего было ответить. Если заметила Адлен, то рано или поздно увидят другие. И что тогда будет? Её выгонят из дворца, запорют, бросят в темницу? Стоило быть осторожнее, но Розалина прекрасно понимала – скрыть чувство, с каждым днем всё сильнее прораставшее в душе, терзавшее подобно жаркому пламени, она не сможет. Розалина была бессильна перед его губительной властью. Однажды она обязательно себя выдаст. И тогда да спасёт её фея-хранительница судьбы.

Они замолчали, сидя одна подле другой. Среди шумной и беспечной кухонной прислуги подруги превратились в островок тишины и печали. Адлен явственно жалела девушку, Розалина молча смотрела на огонь, погруженная в собственные мысли. Два раза. Как же всё-таки безнадёжно далека она от принца!

В дверях появился молодой паж. Мальчишка был так смущён, что его не сразу заметили, и лишь спустя пару мгновений одна из кухарок, полненькая, румяная, увидела его робкую фигурку. Всплеснув руками, она с притворной строгостью воскликнула:

– Чего там стоишь? С чем прислали?

Паж вытянулся и, повинуясь её твёрдому тону, протараторил:

– Его Высочество желают молока и булок в свой кабинет. Велели принести поскорее.

– И ты молчал? – охнула кухарка и, отвесив мальчишке несильный подзатыльник, обернулась к другим женщинам. – Лада, неси хлеб! Адлен – за молоком.

На кухне закипела работа – женщины торопливо собирали поднос. Дело было скорое. Служанки, забежавшие на кухню отдохнуть, взволнованно топтались у стен, гадая, кому же поручат идти к принцу. Зажатая с двух сторон, Розалина почти не дышала от волнения. Конечно, пошлют кого-то другого, но уже само происходящее будоражило её, вызывая в душе полу-сладостный, полу-болезненный трепет. Розалина наблюдала за кухарками и как никогда жалела, что не входит в круг ближайшей прислуги принца. Ах, как бы она хотела быть пажом!

На стол опустился поднос с кувшином, полным молока, и блюдо с выпечкой. Всё та же румяная кухарка подняла взгляд, выбирая, кого отправить.

– Розалина! – чуть резковатый голос кухарки заставил девушку вздрогнуть. – Кончай прохлаждаться, поднос в руки и бегом к Его Высочеству! Начнёшь работать, глядишь и реветь перестанешь.

Не веря своим ушам, Розалина подняла голову. Кухарка смотрела прямо на неё. Девушка почувствовала, как в голове всё плывёт. Неожиданное везение оглушило одновременно восторгом и липким страхом. Она сглотнула, кивнула, не смея выдать и части бушующих внутри чувств.

– Слушаюсь, мэм, – тихо произнесла Розалина и под взглядами женщин, среди которых выделялся полный тревоги взгляд Адлен, осторожно сняла поднос со стола.

Молоко слабо колыхнулось в горлышке кувшина.

К покоям принца Розалина шла медленно, всё ещё не до конца веря в происходящее. Это был первый раз, когда ей дозволили войти к Его Высочеству. У самых дверей девушка замерла, переводя дух, взглянула на красное дерево – последнюю преграду, скрывавшую от неё желанный лик – и постучала.

– Войдите, – произнесли за дверью холодным чистым голосом, и Розалина толкнула дверь.

Принц сидел за столом и задумчиво читал исписанный тонким почерком лист гербовой бумаги. Рядом с его рукой лежал чей-то золоченый портрет, но рассмотреть издали изображенное лицо не представлялось возможным. Услышав, что дверь отворилась, юноша поднял на вошедшую внимательный, немного задумчивый взгляд. Розалина замерла на пороге, не в силах сделать ни шага, не в силах даже оторвать взгляд от его лица. Это было невыносимо… но, лишь увидев его, девушка поняла, что больше не принадлежит себе.

Принц сидел в простом домашнем кафтане – простом по меркам дворцовой персоны, конечно, – с небрежно отброшенной назад гривой волос и открытой шеей. Свет от помпезной люстры очерчивал аристократическое лицо и отражался в голубых, как небо, глазах. Задумчивое выражение лица быстро исчезло в присутствии зрителя, и юноша улыбнулся.

– Ты можешь поставить поднос на стол, – подсказал он, и Розалина, очнувшись, судорожно кивнула.

Пять шагов до стола показались девушке вечностью, втиснутой в торопливую секунду. Щёки красноречиво порозовели, будто ошпаренные смущением, и вот, раскрасневшаяся и беспомощная, она замерла у стоящего подноса, не зная, что делать дальше. Принц бросил на служанку весёлый взгляд и поднялся.