Шрифт:
Неужели тогда, когда спасал Лейлу, я продал и судьбы дочерей?
– Рано ей еще думать о женихах, – за внучку заступается моя мать, – иди Лиля к себе.
– Ничего, Ясина их воспитает. У нее своих четверо детей. Справится.
Четверо? Плюс трое. Силы улыбаться на исходе. Перестаю сопротивляться, и хандра топит меня.
– Ладно, племяннички, повидался я с вами. Порадовал вас новостями. Мне пора. До сих пор ведь не нашли рыжую гадину. Убежала! И в Москве мои люди караулят ее у дома, у училища. Нет Наташи нигде, как в воду канула. Кстати, – дядя прищуривает глаза, – одаривает моего брата заинтересованным взглядом. – Дело есть к тебе одно деликатное. Надо будет в Москве девушку найти, поговорить нежно-ласково с ее близкими, может, кто знает куда убежала.
Назар понимающе кивает головой.
– Найду, дядя, даже не переживай!
Дядя тяжело поднимается, идет к дверям. В этот момент со стороны кухни раздается громкий стук.
– Кто там? – встревоженно пялится, делает шаг в сторону пустой кухни.
– Ой, беда-беда, – громко жалуется мать, – крысы завелись в подполе. Никак извести не могу. Боюсь их.
– Камилла, – лицо дяди искажается гримасой отвращения, – я тебе пришлю службу по отлову крыс. – Ты уж туда Лилию не отправляй! Поняла! Матур кызы (красивая девочка). Беречь ее надо.
В бешенстве сжимаю руки в кулаки до побелевших костяшек. Аким дочь Лейлы с товаром сравнивает. Как он смеет? Старый мерзавец! Раскроил бы ему череп.
Второй раз в жизни ловлю себя на желании причинить зло дяде. Первый раз был тогда, когда я испугался за Наташу, почуял неладное, узнал, что дядя не собирается отпускать девушку.
Провожаем дядю за ворота, он уезжает, оставляя нас в полном раздрае.
Первой из шока выходит мать.
– Наташа? Рус кызы!
– У нас в подполе сидит Наташа? – брат бросает на меня удивленный взгляд. – Когда ты начал спасать девчонок?
Молчу. Игнорирую вопросы близких.
– Влюбился? – интересуется брат.
– Сыночек, влюбился! – констатирует мать, гладит меня по щеке.
Замечаю, что впервые мать и брат на моей стороне. Они не выдали меня дяде.
Праведный снаружи Аким, с виду такой весь аккуратный, а внутри грязный, кажется, наша семья впервые решила противиться его решениям, когда дело коснулось моих дочерей.
– Брат, спасибо, – протягиваю руку Назару.
Глядит на меня своими черными, сверлит.
– Ами, признайся честно. Ты ведь до последнего думал, что я выдам твою Лейлу?
– Прости, Назар. Шайтан попутал.
Из дома выглядывает Лилия.
– Папа, я достала твою жену, но она стучит зубами. Замерзла. Бабушка, что налить и втереть мачехе, чтобы не заболела?
Удивленно гляжу на дочь. Она называет Лейлу – мачехой, уже не плохо. После «эй», «эта» мачеха звучит как признание того, что дочь согласна с моим решением, привести в дом вторую жену.
В голове бьет набатом: – Амир, я нашел тебе вторую жену, Ясину.
Я снова теряюсь в действительности. Не знаю, что делать дальше, как жить.
Отпустить Наташу домой? Где гарантии, что она завтра не приведет в мой дом ментов. Меня посадят, а мои дети останутся сиротами.
Не вариант.
Жениться на Ясине, чтобы не нервировать дядю. А Лейлу оставить в доме няней девочек?
Не смогу я жить с одной, а любить другую.
Не вариант.
Есть еще один третий – сбежать всей семьей от дяди…
Заходим в дом.
Лейла сидит на диване в зале, укутанная в верблюжье одеяло Лили, пьет горячий чай с малиной. По обеим сторонам от нее сидят близняшки, ласково гладят маленькими загорелыми ручками одеяло.
Улыбаюсь Лиле.
– Ты у меня хозяюшка!
Впервые подошла ко мне близко, обняла. Наклоняюсь к ней, целую в щеку.
Глава 28
Лейла
Назар уезжает этим же вечером. Остаемся одни. Играем с девочками в шашки.
– Уложи младших, – командует Амир дочери.
– Может, я помогу? – спрашиваю едва слышно. Немного жалко Лилю. Она еще сама ребенок, а ей приходится ежедневно заботиться о Зехре и Зухре.
– Сама справится.
Амир указывает мне глазами, чтобы шла. Прощаюсь с девочками, следую за ним по пятам.
Остаемся одни в теплой, темной комнате. Чувствую всеми фибрами души, что мужчина хочет мне что-то сказать.
Не торопится, молчит.
Отворачиваюсь от него к зеркалу. И тут же лопатками ощущаю тепло его груди.
Это тепло – оно такое интимное обжигающее. Говорит само за своего владельца о чем-то сокровенном, о чем я не должна была знать раньше, пока не вырасту.