Юрий действительно постоянно таскал с собой противотанковую гранату.

— Ну и как ты её подзорвёшь? — ехидно осведомился Антон. Он-то знает, что противотанковые гранаты взрываются только от удара.

— А ты мне отдашь свою лимонку, я проволочку привяжу к кольцу, а кольцо к заднему борту. Борт откроют, она и подзорвётся. Я видел, как особисты вчера учились.

— А давай! Я с этой стороны подстрахую. — и Антон отдал гранату и достал свой верный трофейный Вальтер.

Юрий сдал назад, по лесу отбежал за поворот, прошмыгнул на ту сторону и уже оттуда пригнувшись, метнулся к машине. Ловко, как кот, он перемахнул через борт, повозился там, прыгнул обратно, и так же незаметно вернулся.

— Я, Антоха, кирпич на верёвочке приспособил к кольцу лимонки. Только он машину покачнёт, кирпич и брякнется. Давай-ка удирать отсюда.

— А это что? — удивился Антон, указывая на немецкий ранец, которого раньше у Юры не было.

— Как что? Я глянул, а тут с ведро картошки и зелень. Зачем добру пропадать?

— Ну, ты жук!

— Я, Антоха, из сормовской шпаны! — горделиво заявил Юрий — Никогда не упущу своего, чьё бы оно ни было!

— Ладно, ловкач ты наш, побежали отсюда, а то, как рванёт, так и нам мало не покажется!

Уже в воздухе они увидели, что их подарочек бабахнул, и хорошо так бабахнул! Но проверять действие они не вернулись — какая разница? Добавить-то нечем.

Удалось и ладно.

Так картошка и зелень оказались на нашем столе.

А после ужина Борис Иванович берёт в руки гитару:

— Нет ничего более полезного для души, чем хоровое пение. Давайте споём наши русские народные песни. Для начала споём «Ах ты степь широкая», потом по списку и желанию.

Антон и там, в будущем, любил дружеские посиделки. Но в его кругу было как-то не принято хоровое пение. Индивидуальное да. Хором петь, как-то не складывалось. А вот в этой компании хоровое пение закрепилось сразу. Дело, конечно же, было в Борисе Ивановиче, большом знатоке хорового пения. Он быстро и тактично выяснил вокальные возможности каждого, обучил, как правильно петь и подпевать, как голосом вести мелодию. Антон последовал советам, и ему понравилось. Теперь он и сам с нетерпением ждал вечерних посиделок, но посиделки случались не каждый день — то они с Юрием собирались на разведку, то Борис Иванович с Ольгой Адольфовной заняты поступившими пациентами.

Сегодня хорошо: дела переделаны, тревоги нет, к тому же есть вкусное угощение. Вот песня и льётся широко и душевно:

Вечер тихой песнею над рекой плывет,

Дальними зарницами светится завод…

Бойцы батальона аэродромного обслуживания тоже полюбили эти самодеятельные концерты, собираются неподалёку, рассевшись на брёвнах курят свою махорку и слушают.

Засада удалась на славу.

К аэродрому подтянули большое количество зениток, вокруг наставили макетов самолётов, планеров, грузовиков… Кругом стояли навесы, палатки, какие-то плохо замаскированные штабеля ящиков и бочек — словом создана обстановка лагеря крупного десантного соединения, готовящегося к броску за линию фронта.

Антон отметил концентрацию большого количества бомбардировщиков на ближайших вражеских аэродромах, и вот, в один прекрасный день, они стали массово взлетать.

Вовремя извещённые советские истребительные подразделения тоже пошли на взлёт и стали занимать районы ожидания согласно заранее составленному плану.

А когда пришел нужный момент, на немцев обрушился шквал неотразимых ударов, и большая часть вражеских самолётов оказалась сбитой или получила серьёзные повреждения. Немногим удалось вернуться на родные аэродромы, да и вскоре за ними пришли советские самолёты, несущие ответные смерть и разрушения.

Антон все предыдущие дни летал вдоль фронта и скрупулезно фиксировал на карту расположение немецких частей, скопления техники, расположение складов, ремонтных мастерских, пунктов разгрузки и перевалки, штабов и зенитных батарей. Поначалу его сведения тщательнейшим образом перепроверяли, а потом, удостоверившись в высочайшей точности информации, просто стали учитывать её при планировании операции встречного удара.

Заблаговременно через фронт перебросили несколько сотен диверсионных групп, ориентированных на конкретные объекты, и в точно отмеренный срок вся эта сила пришла в движение: на воздух взлетели мосты, стрелочные переводы на станциях и разъездах, склады. Авиация, получив пусть кратковременное, но такое необходимое превосходство в воздухе, ударила по своим целям, а главное — по штабам, пунктам связи и управления.

Западный фронт перешел в контрнаступление, и пока немцы подбирали меры противодействия, пока перебрасывали подкрепления с других участков фронта и из тыла, наши успели окружить несколько немецких корпусов и разгромить несколько дивизий. Это был крупный успех, особенно значимый после чреды катастроф Приграничного сражения этой войны.

По итогам контрнаступления прошло совещание в Ставке Верховного Главнокомандования под председательством Сталина. Присутствовали почти исключительно военные, лишь Лаврентий Павлович Берия носил форму другого ведомства. И только он, да маршал Семен Михайлович Буденный не разделяли всеобщего радостного возбуждения. Не то чтобы они выглядели мрачными, но озабоченность была явственно видна.

Сталин внимательно выслушал присутствующих, раздал поручения и на том закончил совещание. Когда присутствующие потянулись на выход из зала совещаний, Сталин произнёс:

— Товарищ Буденный и товарищ Берия, задержитесь. Присаживайтесь поближе.

Буденный и Бария уселись, Сталин поинтересовался:

— Товарищ Буденный, что Вас так беспокоит? Контрнаступление проведено удачно, два корпуса германской армии разгромлено полностью, ещё два потрёпаны настолько, то без сомнений уйдут на переформирование. Ещё три дивизии окружены и в ближайшие дни будут добиты. Что Вас беспокоит?