— Кажется, пора его уложить на послеобеденный сон, — сказал целитель, передавая малыша Камилле.

— Ну, что? — не выдержал я, когда она вышла с ребенком на руках.

— Все нормально, — ФицУильям привычно закопался в склянках в своем саквояже.

— Нормально? Но тогда почему он не оборачивается?

— Я хотел сказать, что ситуация в пределах нормы. Дракончик хорошо развивается, довольно упитан, контактен и имеет хороший магический потенциал. Думаю, магия Камиллы помогает и поддерживает его. — Наконец, найдя что-то, он накапал несколько капель в стакан, налил воды и сунул мне в руку, — пей.

— Что это? — не понял я.

— Пей, потом садись и поговорим.

Пришлось послушаться. Я сделал несколько глотков жидкости, которая от обычной воды отличалась лишь едва заметной кислинкой. Когда я сел в кресло, то почувствовал себя уже немного спокойнее:

— Ты напоил меня успокоительным? — я даже не возмутился, скорее, удивился.

— Тебе это нужно, ты уже довольно долго на нервах. А сейчас ты должен быть спокоен. Боюсь, что у меня не слишком хорошие новости для тебя.

Я допил содержимое стакана до конца, понимая, что иначе Кевин ничего не скажет. Наконец, он произнес:

— Все совсем неплохо. Как я и сказал, дракончик здоров, магия ему доступна, непоправимого ничего не произошло, твои старания, древний артефакт-гнездо Роквистеров и Камилла как магическая мама малыша смогли стабилизировать его состояние и не допустить самого страшного.

— Но? — добавил я, понимая, что оно так и напрашивалось.

— Но стресс, пережитый дракончиком в яйце, все же сказался на нем. Боюсь, что в ближайшие дни малыш может и не перекинуться в человека. Форма дракона более сильная и защищенная, в ней он чувствует себя в большей безопасности.

— И что с этим делать?

— Обеспечить ребенку стабильность и комфорт, постепенно он сможет расслабиться и оставить в прошлом пережитый стресс. Камилла все делает правильно: малышу нужна ласка и комфорт.

— Может, ему просто тоже дать этого твоего успокоительного? — я качнул стаканом, содержимое которого ФицУильям заставил меня выпить.

— Не советую даже шутить подобным образом, — нахмурился он. — Речь идет о новорожденном малыше, воздействие лекарств может заставить его перекинуться, но в дальнейшем негативно скажется на стабильности его психики. Что тебе важнее: возможность представить его обществу или его здоровье?

— Конечно, здоровье, — я тяжело вздохнул. Значит, придется ждать.

— Но это еще не все, — добавил ФицУияльм.

— Что еще? — я нахмурился.

— Отец недавно был у меня и по секрету поделился новостями. Твой отъезд привлек нежелательное внимание некоторых сильных мира сего. И твой интерес к наследству Дэниела тоже не удалось скрыть бесследно. Уже поползли слухи, пока еще ничем не подтвержденные и безобидные, но, боюсь, скоро эти обрывки информации могут обрасти нежелательными версиями и подробностями.

— О чем ты?

— Отец велел передать, что было бы очень полезно, чтобы на балу в честь середины лета ты появился в свете с женой.

— Он знает? Ты ему сказал?

— Он старый интриган, от него сложно что-либо скрыть, хотя я ему ничего не говорил. Просто подумай об этом, герцог Уильямс ничего просто так не говорит.

Я тяжело вздохнул. Действительно, герцог был другом моих родителей, и всегда помогал мне в самые сложные моменты.

— И еще одно, — добавил Кевин, поднимаясь с кресла, — герцогиня Ферсферт вернулась из своего путешествия на воды и пытается восстановить свои связи в столице. Очевидно, она уже достаточно поправила свое здоровье. Говорят, ее отъезд был связан с каким-то скандалом при дворе вдовствующей императрицы. Бал в честь середины лета она не пропустит.

Я тяжело вздохнул.

Герцогиня Камилла Роквистер

Аккуратно забрав волосы, я начала на втирать в кожу лица очередной целебный бальзам. Отдельное внимание уделила шрамам, аккуратно распределила состав, старалась обходить губы и зону вокруг глаз. Бальзам холодил кожу и ощутимо пощипывал, он должен был снять красноту и воспаление, но от его испарений, даже если наносить аккуратно, начинали слезиться глаза. Доктор ФицУильям рекомендовал применять бальзам чаще, показал приемы массажа, которые требовалось выполнять, чтобы размягчить шрамы...

Хотелось просто вышвырнуть проклятый флакончик в окно и зареветь.

Какие же люди глупые и нетерпеливые существа. Только недавно я стояла на пороге смерти, всего несколько недель назад моя кожа была покрыта струпьями и засохшей коркой болячек, раны под ними не заживали прежде месяцами. А теперь, наконец, случилось столь ожидаемое — раны закрылись, но мне этого было мало. Мне было мало, мне было стыдно, я не могла показаться никому на глаза!

Вся кожа лица была исчерчена белыми толстыми линиями кривых шрамов, между которыми алело воспаление, опухлость искривляла черты лица. Я уже могла видеть даже через этот ужас свой прежний облик, но это было будто мое прежнее красивое лицо было восковой маской, которую разбили, а потом неаккуратно склеили обратно белым клеем, а потом еще нагрели, так что воск потек. ФицУильям обещал, что со временем опухоль сойдет, но в моей голове билось нетерпеливое: «Когда?»