— Поднялся, значит, Степан Владимирович?! Вот и хорошо, вот и молодец! Идём, идём внутрь!

Вдвоём с председателем мы помогли Худоярову войти в зал и усадили на первом ряду.

— Заведующего клубом ко мне, быстро! — распорядился Фёдор Игнатьевич.

Через минуту прибежал заведующий клубом.

— Что у тебя сегодня в программе? — спросил его Фёдор Игнатьевич.

— «Всадник без головы», — ответил заведующий. — С большим трудом достал. Приключенческий фильм!

— Меняй! — решительно сказал Фёдор Игнатьевич.

— Как менять? — поразился заведующий. — Мне ведь плёнку не насовсем дали, только на один сеанс! В понедельник обратно повезу.

— Меняй, и не спорь!

Зал недовольно зашумел. «Всадника без головы» хотели посмотреть многие.

— А что ставить? — спросил заведующий.

— Иди, я объявлю! Поймёшь.

Заведующий убежал в операторскую, а Фёдор Игнатьевич тяжело поднялся на сцену.

— Устал немного, — пожаловался он. — Вроде, и день выходной, а заботы никуда не денешь.

Зал постепенно замолкал.

Фёдор Игнатьевич откашлялся.

— Сельчане! Сегодня у нас радостный день. Степан Владимирович Худояров пошёл на поправку! Будем надеяться, что наш врач вылечит его.

Фёдор Игнатьевич понизил голос.

— Не знаю, многие ли из вас помнят его сына, Григория Степановича. Те, кто постарше — те помнят. Воевал Гриша бесстрашно, и погиб, как герой. Его вдова живёт у нас в селе, её вы все знаете — Катерина Худоярова. Давайте сегодня вспомним всех, кто воевал, кто приближал нашу Победу, но не дожил до неё. Сегодня мы будем смотреть фильм «В бой идут одни старики». Запускай!

Свет в зале погас.

Как-то утром, на рассвете

Заглянул в соседний сад!

Там смуглянка-молдаванка

Собирает виноград.

Я краснею, я бледнею...

Я обернулся и в темноте зала увидел Трифона. Он сидел на самом заднем ряду и, не отрываясь, смотрел на экран.

***

Утром меня разбудил стук в дверь. Я вскочил спросонок, босиком пробежал по холодному полу.

«Что ещё случилось?» — трепыхнулась в голове холодная, как ледышка, мысль.

Я выскочил в сени, мгновенно покрылся мурашками от холода и откинул крючок.

На пороге стоял Серёжка.

— Спишь? — с обидой спросил он.

— Серёга? Что случилось?

— Меня к Тане не пускают, — грустно сказал брат.

— Чёрт! И ты из-за этого...

Я почувствовал, что окончательно продрог.

— Идём в дом, там поговорим. Да двери закрывай — не лето на улице.

В кухне я первым делом кинулся растапливать печь. За ночь она остыла, но лучины в топке быстро и охотно занялись огнём. Я подложил в топку два полена побольше и закрыл дверцу. Пламя загудело, разгораясь.

Я набрал в чайник воды из ведра, поставил его на газовую плитку. Поднёс ладони к синему газовому огоньку. Пальцы обожгло тепло.

— Ну, рассказывай!

— А что рассказывать? Поехал я вчера в эту Мгу. Полтора часа трясся на электричке, потом ещё пешком от станции шёл. А старуха меня не пустила! Нечего тут шляться, говорит! А я не шлялся! Я к Тане приехал! Имею право!

Глаза брата вспыхивали злыми огоньками.

— Ну, погоди! — сказал я. — Сейчас чаю выпьем и разберёмся. Ты завтракал?

Серёжка мотнул головой.

— Не успел. Чуть на автобус не проспал. Хорошо, что будильник завёл. Он зазвенел, а я подумал — полежу ещё немножко. А потом пришлось бегом бежать.

Я улыбнулся. Знакомая история! В прошлой жизни я был отчаянной совой — и в школу, и на работу просыпался с трудом. Потому и пошёл работать в ночную смену.

Чайник закипел и зафыркал. Я выключил газ, заварил чай и достал из холодильника масло.

— Хлеб в хлебнице на столе. Так, а от меня-то ты чего хочешь, Серёга?

— Поехали вместе во Мгу! — выдохнул брат. — Поговорим с этой старухой. Почему она Таню взаперти держит?

— Хм...

Я задумался.

— Ну, поедем мы вместе. А она нас обоих выставит. Только зря прокатаемся.

За моей спиной скрипнула дверь комнаты. На пороге стояла Катя, закутанная в одеяло.

— Здравствуй, Серёжа! — сказала она. — Как ты рано! Что-то случилось?

— Здравствуйте! — оторопело ответил Серёжка.