Мы братья, но сейчас это только на словах. Мы похожи как две капли воды: одинаковая внешность и одежда. Но это единственное, что нас связывает (не считая общих родителей). Мне кажется, я искренне хотел понять его, но мне не хватало его ответных шагов навстречу мне. Или же я себя просто оправдываю? Ну, и конечно, нельзя не отметить тот факт, что сейчас я вспоминаю только обрывки прошлого. Пытаясь их склеить воедино, чтобы собрать общую картинку из паззлов. Но чем дольше я думаю и хватаюсь за свои мысли, тем больше вспоминаю каких-то мелочей. Так было не всегда. Мое сознание отчетливо запоминает лишь яркие, как молния, вспышки. И, я думаю, ни для кого не секрет, что зачастую это отрицательные эмоции: боль, обида, гнев. Но если покопаться где-то там, в глубине сознания, я уверен, что найдется место, где таятся те самые, хоть и недолгие, разговоры. Смех и улыбки. Общие уроки. Телевизор. И все это было с братом. Но наше недопонимание к друг другу росло из-за резких перепадов настроения Тима, от общительного до замкнутого, и от моего непонимания происходящей ситуации. Если такое поведение равно особенный, то почему бы мне тоже не быть таким и не вести себя так же странно, как он? Может быть, тогда и родители будут относиться ко мне по-другому? Но мои попытки быть «особенным» с самого начала не увенчались успехом. Взгляд папы, уместивший в себе строгость всех учителей мира дал мне понять, что мне следует прекратить паясничать. Тогда я впервые понял, что нельзя стать особенным. Таким можно только родиться. И я завидовал своему брату, сам не зная почему, и чем это вскоре обернется для нас обоих. Несмотря на мои детские обиды, я, конечно же, люблю своих родителей. Особенно, когда мама увлеченно рассказывает веселые истории с работы, а папа скидывает с себя серьезный рассудительный взгляд. Отец на самом деле очень добрый, и я всегда это знал. Только вот его стратегия «вырастить и воспитать достойных парней» и жуткая боязнь нас разбаловать, часто делала его в наших глазах чересчур строгим. Пока мы его не раскусили и не заметили трепет в его голосе, когда в новогоднюю ночь он раскрывал свои подарки, в которых хранились наши рисунки. Или когда десятый раз за месяц ему приходилось чинить нашу игрушечную железную дорогу, а он и слова нам не сказал. Но мы продолжали делать вид, что мы верим, что наш отец строгий. И нам так не хватало его поддержки двадцать четыре на семь.

Чистый прохладный воздух коснулся кончика моего носа. Я вдохнул его полной грудью и понял: наконец наступила весна. Мне довольно редко разрешается выходить на улицу, потому что родители берегут мою кожу от ожогов. Если бы я только знал, что это не единственная причина моей пещерной жизни. Если бы я только знал. Солнце сегодня щадит меня и палит не слишком сильно, поэтому я сменяю зимнюю куртку на любимую джинсовку со значками на карманах и отправляюсь в самое дальнее путешествие, которое могу себе позволить в свои пять лет – небольшой холм прямо за углом моего дома. Там уже во всю летают бабочки, слышен крик соседских ребят и нескончаемое пение птиц. Смотрю в небо, считая облака из сахарной ваты. Кем же я стану, когда вырасту? Вдали виднеется речка, стремительно плывущая в никуда. Одеран и без того маленький город, а для меня он еще и ограничивается коротенькой тропинкой и невысоким холмом. Но все-таки как же тут хорошо! В таких условиях довольствуешься малым. Поэтому страх отца нас разбаловать был попросту напрасным.

Сидя на своем любимом камне, я разглядываю на земле майских жуков, переворачивая их палкой, и думаю: «Интересно, во что они играют?». Те мальчишки, что там, внизу. Которых я никогда не видел, но представлял за свои пять лет уже не раз. Неужели друзья, как в мультиках, существуют? Но почему они от меня так далеки? Сейчас бы в руки мяч и броситься навстречу детским приключениям, пока весенний ветер развевает мои белоснежные кудри. Туда, где живет свобода. Но мои мечты разрушились куда быстрее, чем проезжающий мимо меня автомобиль ускользнул от моего внимания. Лишь только пыль от колес черной машины, опустившаяся на землю, дает намек на то, что еще секунду назад здесь были люди. Которых я никогда не видел вживую (кроме своей семьи). Когда я захотел спуститься, чтобы почувствовать себя таким же свободным, как и они, меня позвала мама. Пора домой. Родители ругаются, когда я долго гуляю на улице. Еще и без солнцезащитных очков. И взамен предлагают играть дома с братом. Поэтому первым делом, придя домой, я получил новую порцию недовольств в свой адрес. Почему же мне нельзя гулять на улице одному? Потому что я маленький, подумаете вы… Но родители умалчивали истинную причину, скрывая правду за хрупкими плечами маленького Тима.

– У тебя же есть брат, вы должны быть с ним одним целым, а ты сбегаешь от него на улицу. Играй с ним дома, Анри, ему нужна твоя поддержка, – мама, как и наш отец, всегда говорит, что семья – это самое главное в жизни.

Но я не понимаю, как с ним можно играть, если я даже не могу найти с ним общий язык. Если мне все время хочется гулять, смотреть мультики, разговаривать, то он…другой. Он сидит в комнате, часами складывая свои любимые паззлы, не обращая ни на кого внимания. Каждый раз, когда я предлагаю ему поиграть со мной в мяч или прятки, он молча смотрит в мою сторону пару секунд, а затем снова возвращается к рассматриванию маленьких картинок, чтобы составить новый катер или машину. Что я понял в свои первые годы жизни: паззлы – это скучно. И зачем мне брат, если я не могу с ним играть?

– Анри, пусть он занимается. Ну, хочешь, давай я с тобой поиграю? – ровно через пять минут всегда приходила мама.

С мамой мы были лучшими друзьями до тех пор, пока все ее внимание с каждым днем все больше не приковалось к брату. Папа стал чаще хмурить брови и беспокоиться о каких-то бумажках и бутылочках с лекарствами. Я не понимал, что происходит. И, наверное, как и многие дети, родившиеся в семье, где помимо них есть кто-то еще, я начинал жалеть, что я не единственный ребенок. Мой детский взгляд на мир стал менять свой оттенок. И уже тогда я начал понимать, что никто никому ничего не должен.

– Тиму досталось больше. Помимо врожденного альбинизма, он с пеленок страдает синдромом Аспергера. Хоть и врачи уверяют, что в этом нет опасности для жизни, все же в детстве ему пришлось несладко, – решил пояснить я, на секунду возвратившись из своих детских воспоминаний в холодную каменную усадьбу.

Как я узнал уже позже, синдром Аспергера – это такое психическое расстройство. Людям с этим синдромом довольно-таки трудно выстраивать коммуникации с обществом. Теперь я начинаю более осознанно понимать, почему у моего брата всегда такая монотонная и безэмоциональная речь и откуда у него появилась повышенная страсть к паззлам. Ведь с самого раннего детства он был как бы отстранен от всего внешнего мира, был погружен в себя и зациклен на какой-то одной определенной задаче. Он вовсе не умственно отсталый, скорее наоборот, аспергерам можно даже позавидовать. А точнее их способностям и интеллекту. В общем и целом, это не так страшно, как может показаться на первый взгляд. Но чтобы аспергеры не казались вам чересчур странными и невоспитанными, вам в первую очередь нужно знать, что они аспергеры. Именно этого понимания мне и не хватало в свои пять лет. Но, честно говоря, мне трудно представить, как мама или папа должны были мне об этом рассказать. Чтобы я, будучи еще совсем ребенком, их правильно понял. Само словосочетание «синдром Аспергера» до сих пор вызывает у меня странные ассоциативные ощущения. И, конечно же, несмотря на мой опыт жизни рядом с таким человеком, я далеко не являюсь специалистом в этой области. Поэтому и не виню их.

Наступила неловкая пауза. Нужно ли мне так сильно углубляться в подобных темах или же рассказывать все на поверхности? Это существенно скоротало бы мое время. С другой стороны, оно все равно же сейчас на паузе. Если бы вы знали, как меня мучают постоянные сомнения изо дня в день. Но сейчас не об этом. Я беру себя в руки и пытаюсь рассказать все, что придет в мою голову. Все, что могло бы быть важно. Но из-за постоянных мыслей о том, что происходит сейчас в настоящем, я путаюсь и спотыкаюсь о слова. И медленно собираю истории по полочкам, чтобы хронология моих рассказов не пострадала. Я закрываю глаза и ощущаю себя ребенком, что смотрит на этот мир только через окно своей комнаты. И помимо солнечных лучей и папиного взгляда, я начал бояться машин. Каждый раз, когда я выходил на свои пятиминутные прогулки, чтобы подышать свежим воздухом и почувствовать себя свободной птицей, я думал об одном. Только бы сегодня не проезжали машины. Потому что в детстве я заметил такую примету: как только я услышу шорох колес проезжающего автомобиля, мне тут же будет велено возвращаться домой.

Все лето и осень я просидел дома и часто вспоминал свою последнюю прогулку под небом. Летом на улице было раскаленное пекло и солнце явно не щадило бы таких альбиносов, как я. А осенью мы с Тимом часто болели. Нам ничего не оставалось, как смотреть телевизор, учить французские и английские слова с папой и обсуждать погоду за окном с мамой на кухне, пока она жарит нам очередную партию вкусных блинчиков. Холодные времена наступили не только из-за прихода лютой зимы. Причиной наших скитаний стало возвращение в город семьи Монт. Об этом я узнал позже. Сейчас же мне шесть. Я держу за руку своего молчаливого брата и пустой рюкзак. У нас не было времени, чтобы собрать вещи. Родители поторапливают. Папа бурчит под нос, а мама дергает Тима за руку, чтобы мы все бежали быстрее. И вот мы бежим, пока сотни мелких и холодных снежинок щекочут нам носы, а свирепый колющий ветер буквально сносит с ног. Наконец мы добегаем до нашей машины (гараж находится чуть дальше дома, прямо за холмом). И мы с братом выдыхаем, садясь на заднее сиденье. Мы едем к тетушке Агате – старшая сестра моей мамы. Ранее мы не приезжали к ней в гости, и я узнавал о ее доброте только когда надевал теплый свитер, нежно связанный ее руками. Мама часто приносила подарки, которые передавала нам наша тетя. Показывала ее фотографии и добавляла, что тетушка не может передать подарок лично, ссылаясь на ее занятость и хлопоты с огородом. Теперь то я уже знаю наверняка, что она действительно очень добра к нам, несмотря на то, что никогда нас не навещала. И что она готовит самый вкусный в мире Рататуй и пасту с трюфелями. В этот раз к нашему приезду она тоже приготовила эти изысканные блюда. Был тихий и прекрасный семейный вечер при свечах. Душевные разговоры чередовались с перемалыванием вкусной пищи. Небо покрылось апельсиновым ярким закатом, а после расстелило покрывало из звезд.