Искусственный свет густо заливал помещение, но не грел.

Полная луна надувала щеки высоко в небе – там, где царствовали сумерки. Напоминала, что после слияния миров полнолуние может длиться неделями, а движение спутников Земли и космических станций не подвластно законам физики.

Машины носились возле здания роем напуганных пчел. Соседние высотки мигали сотнями огней, зазывая туристов и горожан. Обещали изысканную, сытную еду, безудержное веселье, нескромные развлечения. Казалось, ничего не изменилось – и изменилось все.

– Рассказывай, – просто и без прелюдий предложил Рису Бриолис.

– Мы участвуем в деле только при одном условии.

Лельдис говорил спокойно, хладнокровно, как торговец, что предлагает сделку. Согласен – прекрасно, нет – найдется другой покупатель. Но я-то отлично видела – лельдис пошел ва-банк, и никаких других козырей у него в рукавах нет. Бриолис чуть нахмурился, мазнул по лицу Нины удивленным взглядом. Но начальница очень вовремя подключилась. Твердо кивнула и сделала нетерпеливый жест, предлагая Рису завершить монолог.

– Я знаю – в ваших лабораториях ведутся исследования по выводу людей из комы. Им вживляют ауру колдунов. Некоторые приходят в себя и даже обретают новые способности. Процент пока чуть больше семидесяти, но по математике очень неплох.

– Да, так и есть, – подтвердил Бриолис.

– Результаты нестабильны. Но прогресс налицо. Исцеленные тоже.

– И это правда.

– Мы хотим, чтобы одна из пациенток в коме стала вашей подопытной.

Бриолис прищурился, окинул меня внимательным взглядом, будто что-то припомнил. Ну еще бы! Он наверняка прочесал всю планету, но выяснил загадки химеры Тайны… Для чиновника такого уровня это хлопотно, но несложно. В больнице не знали, кто такая Милисента. Я платила за ее содержание, лечение, передовые лекарства и технологии. Исправно вносила деньги, никогда не задерживала. Все дополнительные расходы без вопросов брала на себя. И этого эскулапам хватало. Но историю с временным порталом спецслужбы забыли навряд ли. Нина замяла ее, как могла, постаралась сделать так, чтобы информация не расползлась по всем картотекам. Но, уверена, где-то данные сохранились. Хотя бы для того, чтобы помнить – как закрывать такие порталы, обезвреживать, сводить потери к минимуму. Временные коридоры разрушительно действовали на пространство, нарушали баланс энергий почище сотен безумных магических схваток, истончали грань между мирами.

На долю секунды по лицу Бриолиса прошла тень – вспомнил мои «подвиги». Носатый замолчал, еще раз посмотрел на Нину, на меня, на Риса. У меня оборвалось сердце. Дышать не получалось. Где-то в груди образовался колючий комок и медленно подступал к горлу. Кулаки сжались сами собой, холод окутал тело. Рис заметил сразу – прижал так крепко, как не положено обниматься в присутствии крупных чиновников. С силой промассировал мышцы спины, сведенные спазмом, улыбнулся – мягко и ободряюще. Так же улыбнулась и Нина.

– Я всецело поддерживаю просьбу Тавриса, – дожала она Бриолиса.

Носатый вздохнул, отмахнулся, как от назойливых мух, и выдал:

– Хорошо. Будь по-вашему. Сегодня вечером вы должны доставить пациентку в местный медблок. К этому времени там все подготовят, вызовут специалистов. Завтра медикам будет не до нас. И кто знает, чем все закончится. Но эта ночь ваша. Испытайте Фортуну. Все распоряжения и разрешения отправлю немедленно. Помните! Времени у вас только до завтра!

Я наконец-то смогла глотнуть воздуха. Он горячей лавой обжег грудь, сильная слабость охватила тело. Если бы не твердая рука Риса, я просто осела бы на пол. Нина поддержала с другой стороны. Такая сильная, несмотря на внешнюю хрупкость, и такая заботливая. Настоящая подруга, начальница, за которой любая из подчиненных пошла бы хоть в бой, хоть в ад. Бриолис отступил от кресла, давая мне место.

Я села, чувствуя, как дрожат колени и трясутся икры. Боже, момент истины? Неужели! Надежда, что может подарить столько счастья или стать последней, после которой лишь безмолвие отчаянья, неизлечимая тоска.

Звуки, запахи, краски растворились где-то там, во внешнем мире. Колдуны и двусущие расплылись перед глазами лоскутным одеялом. Я дрожала, ощущая только, как Рис обнимает, прижимает, пытается утешить. А Нина… Нина уговаривает, как младшую сестру, гладит по голове, как маленькую, потерянную во времени девочку – одинокую без своей мамы…

Что они твердили, что делали? Не помню. Помню лишь холод, что продирал изнутри, не позволял жару лельдиса согреть, просочиться сквозь кожу. Помню страх – животный, неуправляемый, что лишил дара речи, сил и желания бороться. Я затаила дыхание, боясь поверить. Хотела действовать и до головокружения страшилась предпринять решительный шаг. Ведь он изменит все. Если маме не помогут здесь… ей не поможет уже никто.

Казалось, все эти годы я подсознательно знала, что встречу Риса, смогу передать самое дорогое существо в руки невероятных медиков. И они попытаются…

Вдруг очень отчетливо вспомнилось, как однажды пришла в холостую квартиру. С мужем мы уже развелись – просто не сложилось. Обиды нарастали снежным комом, давили и, наконец, расплющили наш хрупкий замок счастья так, как свирепые волны расплющивают песочные замки. Я сидела на кровати и горько плакала, как маленькая девочка. Чудилось – больше ничего в моей жизни не случится. Ничего хорошего. Впереди многие годы одиночества, когда обнимаешь во сне подушку и просыпаешься в холодной, пустой кровати.