«Шевроле» задел разделительную полосу, съехал на встречную. Далекие дома расплывались в тумане, и видны были лишь ряды освещенных окон. Ничто Джека не тревожило, пока он не заметил, что вдруг исчез ряд встречных огней. Он остался один в тишине словно окутанного ватой мира.

Вдруг – глухой удар, короткий, сильный, по пассажирской дверце, и свет, отброшенный троицей кругов, испускающих болезненное сияние. Краем глаза Джек увидел – пьяное видение: что-то плоское, словно ракета, пролетело перед тройной луной. Широкая «Импала» мчалась прямо на темный куб, на подстриженный куст. Джек проклял эти жуткие колоссальные клумбы из бетона, которые теперь устанавливали повсюду.

Он едва успел свернуть, чтобы избежать препятствия. Ощутил тряску под колесами, изношенные амортизаторы не справлялись. Он промахнул бетонный бордюр, съехал по наклонной. От воя сирены подпрыгнуло сердце в груди, отчаянно замигали сигнальные огни, пока он возвращался в череду машин, на верный путь. Все это длилось лишь несколько мгновений. Секунда паники, крошечная черная дыра – и он снова вернулся в привычную колею. Он глубоко вздохнул, мускулы расслабились, и происшествие осталось позади вместе с последними клочьями тумана.

На подъезде к Балтимору туман совсем рассеялся. В котле города воздух был суше. Последняя развязка вела к огромным паркингам «Кэмден Ярдз». Часы на приборной доске показывали, что ему осталось минут двадцать, чтобы добраться до стадиона.

Джек вытащил двумя пальцами билет, по-прежнему торчавший из нагрудного кармана. Теперь, когда он приехал, когда одолел туман, когда «Шевроле» был припаркован, к нему вернулась надежда. Эти «Твинс» не такие уж страшные. Мы с ними справимся. Сегодня вечером, он был в этом уверен, никто не устоит перед «Ориолс».

Хлопнула дверца, и он, будто ощутив вдруг укол совести, обошел машину и посмотрел на правое крыло. Он все-таки столкнулся с чем-то и боялся обнаружить вмятину или по крайней мере серьезную царапину. Этот цвет dark cherry metallic нелегко было найти, любая покраска была проблемой и стоила бешеных денег. На первый взгляд все было в порядке. Ни деформации, ни царапин, но… он сам не знал что. Он наклонился. Кажется, грязь. Нехорошие потеки. На вишневой поверхности все выглядело тусклым. Скорее бурое, чем красное, и крошилось под ногтем. Вообще-то почти ничего, но Джеку это не понравилось. Совсем не понравилось.

Когда ждешь худшего, не может быть ни удивления, ни разочарования. Джек, однако, чувствовал, как в нем поднимается гнев. Мальчишка – ничтожество, он об этом догадывался, но зрелище, которое он видел вот уже двадцать минут, показало ему нечто другое, что было гораздо труднее вынести. До такой степени ничтожеством можно было быть только нарочно. Уолден, когда мяч летел в его сторону, едва поднимал руку. Когда надо было бежать с одной базы на другую, он еле волочил ноги и как будто искал дорогу. Теперь он шел к дому, понурив голову, таща за собой свою биту, как каторжник ядро.

Ну вот, его очередь. Уолден как будто принял позу, напряг мускулы, сосредоточился, готовый ударить. Баттер не дал себе труда сделать обманное движение и даже разнообразить траектории. Трижды мяч пролетел под носом мальчишки, который едва шевельнулся. Нет, вот ведь, на третьем ударе он все-таки попытал счастья и наобум хлестнул по воздуху. Скорее всего, даже зажмурился. Три мяча, тридцать секунд, и Уолден был удален. К сожалению, остальным он был не нужен, чтобы продолжить партию. Джеку придется ещё изрядно потерпеть.

Чтобы убить время и унять раздражение, Джек рассматривал тех, кто, как и он, ждал у ограды за пределами поля. Родители, в основном мужчины. Некоторые волновались, подбадривали своих чад громкими криками, приветствовали уверенный удар или отбитый твердой рукой мяч. Среди малышни было несколько пацанов, умеющих обращаться с битой. Джек старался не встречаться взглядом с раздувающимися от гордости отцами. Он слишком боялся, как бы его не спросили: «А ваш который?»

«Да вон тот нескладеха, видите, бегает, выворачивая ноги, и принимает свою биту за трость».

Он преувеличивал. Уолден вовсе не был нескладехой. Он просто плевать хотел на бейсбол с высокой колокольни. Не больше энтузиазма он выказывал под баскетбольной корзиной или на катке. Уолден не любил спорт, не любил физические усилия. Даже стрельба была ему скучна, хотя стрелял он неплохо, когда хотел. Он предпочитал книги, модели самолетов, пластилин. Еще в прошлом году Джек застал его играющим с пластмассовыми динозаврами. Что ж, пора было Уолдену кое-что понять, и быстро!

Джек задумался с внезапной тревогой, хватит ли его сыну силенок встретить то, что он ему готовил. Сказать по правде, он побаивался узнать ответ. Но он долго над этим думал. В его решении были недостатки, конечно, еще какие недостатки, но было и большое, огромное преимущество: он был уверен, что Уолден выйдет из этого испытания окрепшим. Если все будет хорошо, в конце истории Уолден станет мужчиной.