— А что это должно означать: кто-то вроде меня?

— Кто-то, чьи корни в семье. Кто-то, у кого никогда не было оснований сомневаться в том, кто он… Уилл кивнул, ожидая продолжения.

— Дело не в должности или в работе, Уилл. Это что-то куда более значительное и важное. Может быть, самое важное, что я должна сделать во всей своей жизни.

Уилл выслушал то, что рассказала ему Ники о железной шкатулке, о ее возросшем убеждении, что она должна использовать это одним-единственным способом: добиться того, в чем ей было отказано, добиться законности, которая ей требовалась.

В глазах его мелькнуло понимание.

— Ты хочешь сказать, что это тот зуб, который ты против них имеешь? Старый больной зуб?

— Это слишком мягко сказано.

— Может быть. Но главное, что эти чувства не изменились, — Что ж, то, что ты предлагаешь, похоже на то, как если бы я стал преследовать старину Скрэнтона за то, что его отец надул моего при сделке с землей.

— Это не то же самое, — твердо ответила она. — Хайленды должны мне что-то большее, чем земля или деньги. Они похитили мое имя, мою сущность.

Уилл покачал головой.

— Мне кажется, что ты сама себя обманываешь, Ники. То, о чем ты толкуешь, означает возвращение назад.

— Нет! — резко возразила Ники, затем повернулась и направилась к своей машине, опасаясь, что своей мелочной критикой и словечками, вроде «имеешь зуб», он обесценит смысл того предназначения, которое ею руководило. Наверное, она и Уилл могли ладить только тогда, когда делали что-то, во что он верил.

И все же то, что она высказала эту идею вслух, сделало идею реальной. Ее пакет акаций «Хайленд» стал только началом. А в конце она должна будет заявить, что Элл боролась, чтобы обеспечить Ники принадлежавшее ей по праву место рядом с законными наследниками X. Д. Все, что ей было нужно — это занять единственное кресло, чтобы сменить одну из марионеток Хайленда, которые сидели в правлении год за годом, автоматически утверждая власть Дьюка. Находясь внутри, она сможет навязать те изменения, которые пыталась мирным путем провести в «Ригал».

Она улыбнулась, когда представила, как будет пресса освещать деятельность члена правления, выступающего на всю страну против производства табака, направляющего владельцам акций письма с требованием поддержать программу сокращения.

Средством для осуществления ее плана был Бейб. Она знала, что он поддержит ее. Да и как он может не помочь ей? У него было почти столько же оснований насолить Дьюку, сколько у Ники. Он так же был обойден в своих правах, доставшихся ему по рождению, да и не только по завещанию Х.Д., но и в результате постоянного унижения со стороны Дьюка.

Она пригласила Бейба на обед, таинственно намекнув, что у нее есть нечто величайшей важности, что надо обсудить, но отказалась что-либо объяснить по телефону. Бейб явился в отличном расположении духа, с огромным букетом цветов, охлажденной бутылкой «Дом Псриньон» и коробкой пирожных, доставленных самолетом из Парижа. Вернувшийся недавно с Карибского моря, где его новое судно показало рекордные результаты, Бейб выглядел таким счастливым и раскованным, как никогда раньше. Опытной рукой он откупорил шампанское, наполнил два хрустальных бокала и вручил один Ники.

— А теперь расскажи мне, по какому поводу сегодняшнее торжество, — попросил он, — чтобы мы могли провозгласить тост.

— Почему ты решил, что это торжество?

— Определил по твоему голосу, каким он был, когда ты мне позвонила, ответил он. — Я понял, что ты хочешь сообщить мне нечто особенное.

— Это еще не торжество, — сказала она, поднимая бокал. — Это только начало. Мы можем выпить за это.

Медленно, с подчеркнутой тщательностью Ники поставила цветы в воду, дразня Бейба увертками и намеками; что входило в ее планы.

Не раньше, чем подав куропатку в соусе, она раскрыла снова свои намерения.

— Все, что мне нужно, это иметь тебя за спиной, — сказала она, — и я уверена, что получу кресло в правлении. Вместе мы можем существенно изменить дело, — продолжала она с возрастающим волнением, когда представила свой план, который, как она надеялась, осуществится.

Бейб опустил вилку и молча смотрел на нее.

— Что-то не так? — спросила она. — Ты не веришь, что мы можем сделать это?

— Так не получится, Ники, — сказал он с тревожной ноткой предостережения в голосе, — и ты даже не думай о том, чтобы ссориться с Дьюком. Ради собственного блага.

Ники ожидала всего, только не этого. Бейб смотрел на нее так, словно у нее выросла другая голова.

— Но я думала, что ты ненавидишь те методы, какими Дьюк управляет компанией. Я думала, тебе ненавистна мысль, что у тебя там нет голоса. Или ты лгал мне? — спросила она. В ней сразу всплыли старые подозрения относительно всего, что было связано с «Хайленд».

— Да, ненавижу. Пеппер и я никогда не ладили с Дьюком, Но когда грозят неприятностью со стороны, мы выступаем все вместе. — Он с горечью улыбнулся. — Только тогда!