— Эти ничем не отличаются от тех, — сказала Хелен. — Просто другой тип тиранов. — Она повернулась к Ники. — А ты тоже своего рода эмигрантка. — Она обняла Ники, и они пошли в сторону «Вейла».

У самых дверей Хелен остановилась и нежно обняла Ники.

— У тебя еще будет мечта, девочка моя. Они убили эту, но у тебя будут и другие мечты, и они не смогут убить их все. И нужно жить и надеяться, что этот день обязательно придет. Ты веришь мне?

— Да, я вам верю, — сказала Ники.

— Ну, пошли домой, девочка, холодно на улице. Они вошли в дом. Но даже после того как Ники легла в кровать и укрылась теплым одеялом, безуспешно пытаясь заснуть, чтобы позабыть обо всем, ее еще долго била дрожь.

Ники пережила крах своей мечты, так же как в свое время пережила убийство матери. Но ее потери в следующие полтора года компенсировались приобретениями: у нее появились друзья, люди, которые полюбили ее, ее союзники во всем, делившие с ней и радости и печали, помогавшие найти новую цель в жизни.

И самым главным из этих новых друзей была, конечно, Хелен. Она давала Ники ту эмоциональную поддержку, которая была так необходима ей в некоторых обстоятельствах. Она также подсказала Ники выбрать новую и не менее трудную цель в жизни — стать врачом. Чем сильнее Ники привязывалась к Хелен, тем сильнее ей хотелось заняться делом, в котором было отказано женщине, заменившей ей мать.

Сама Хелен не очень-то поддерживала ее стремление. Она была благодарна Ники за ее выбор, поскольку он говорил о любви девушки к ней, однако подозревала, что для Ники медицина, возможно, будет не самым удачным выбором профессии. Но когда Хелен пробовала завести с Ники разговор о том, чтобы она подумала о какой-нибудь другой профессии, та возмущалась.

— Вы думаете, что из меня не получится хороший врач?

— Я думаю, что, чем бы ты ни занималась, ты добьешься успеха, — обычно отвечала Хелен. — Но мне кажется, ты из тех людей, кому нужны более активная деятельность, солнце, воздух. Ведь ты же не хочешь провести свою жизнь в серых палатах и операционных.

— Но вас же это устраивало.

Этот спор с легким оттенком вызова, как думалось Хелен, был похож на споры, часто возникающие между настоящими матерью и дочерью.

Ники сблизилась также с Блейк. С самого начала их дружба основывалась на мирном сосуществовании и духе товарищества. Блейк забавляла Ники, а спокойный и уравновешенный характер Ники прекрасно дополнял чересчур бурную натуру Блейк. Они ухитрялись жить в едином пространстве не мешая друг другу. Но у обеих имелась определенная защитная оболочка, которая первоначально мешала им сойтись ближе и полностью раскрыться друг перед другом.

И когда Ники пришлось так неожиданно отказаться от своих планов, связанных с Олимпиадой, она не хотела, чтобы Блейк — или еще кто-нибудь — узнали об истинных причинах. Она взяла с Хелен слово, что та ничего никому не расскажет, а на множество вопросов других девочек отвечала, что накануне отборочных соревнований у нее произошел нервный срыв, и она поняла, что не выдержит дополнительного нервного напряжения, связанного с Олимпийскими играми. И чтобы подтвердить свою выдумку, она совершенно отказалась от спорта, хотя основная причина была в том, что она не видела смысла тратить время на прыжки в воду, когда теперь перед ней стояла новая цель, новая высота, которую ей предстояло взять.

Казалось, Блейк приняла ее объяснение. Но однажды в конце мая к ним в окно ночью влетела летучая мышь и начала метаться по комнате, разбудив их обеих и до смерти напугав Блейк… Затем зверек примостился на стене, и тогда Ники быстро и осторожно схватила его и выпустила наружу.

Когда они лежали, пытаясь снова заснуть, Блейк вдруг тихо произнесла:

— Ведь это же не имело никакого отношения к твоим нервам, да?

Ники сразу же поняла о чем она.

— Да, — сказала она и рассказала Блейк обо всем.

— Ах ты, господи! — воскликнула Блейк, когда Ники закончила. Пока та говорила, она зажгла свет и пересела на кровать Ники. — Почему же ты мне сразу обо всем не сказала? Я бы не допустила такого. Я обязательно добилась бы, чтобы у тебя была поддержка. Может быть, мы бы просто делились всем, что мой старик присылает мне — ну, как с одеждой. Он бы никогда не догадался.

— Он бы догадался, если бы ему пришлось оплачивать школьные счета.

— Тогда бы я заставила его тебя удочерить. Ники рассмеялась:

— Спасибо. Только, по-моему, у него и так перебор с дочерьми.

К этому времени Ники уже знала, что Блейк была дочерью мистера Андервуда от второго из его четырех браков. А всего у него было четыре дочери и два сына.

После того как Ники рассказала Блейк о посещении мистера Уэзерби, между ними возникли необыкновенно доверительные отношения. Не существовало ничего такого, что бы они не сделали друг для друга или не рассказали бы друг другу. Ники могла говорить, с ней о маме или о Хайлендах так же свободно, как с Хелен. Узнав все о жизни Ники, Блейк однажды задала ей интересный вопрос. Вечером они сидели в холле и смотрели телевизор — как раз показывали фильм про Перри Мэйсона, который занимался делом женщины, убившей мужа.