Когда он вошел в нес, она застонала, почувствовала, как где-то в самой глубине жаркий огонь пронзил все ее существо, не оставляя места мыслям все было подчинено лишь ощущениям. Эта мгновенная боль почему-то показалась ей частью какого-то ритуала, необходимой жертвой, которая еще больше связала их, и, когда она исчезла, Ники почувствовала, как будто поднимается на какой-то волне — все выше и выше. Прижимаясь к нему, обняв его сильную спину, чувствуя его мерное движение внутри себя, она предощущала почти неосознаваемый момент, когда испытываешь чувство полного равновесия, похожее на то, что охватывает за мгновение до прыжка с трамплина… И вот она взмыла вверх, но на этот раз не одна, она летела, и кружилась, и кувыркалась вместе с ним до тех пор, пока сила тяжести не потянула ее к земле. Но на этот раз это была не прохладная реальность воды. На этот раз это были его надежные и горячие руки.

Все было так естественно. Вскоре она опять захотела его, и они опять предались любви, но на этот раз медленнее и как бы настороженно. Потом она захотела пить и пошла к раковине в углу — к нему на «кухню». Когда она вернулась, он неотрывно смотрел на нее.

— Покажи мне, как ты прыгала в воду, — сказал он. — Я хочу увидеть, как ты тогда выглядела…

Она со смехом покачала головой и забралась обратно на кровать.

— Ну пожалуйста, — повторил он, — покажи. Она встала на цыпочки на край кровати, как будто это был трамплин, и попыталась найти равновесие, стоя над ним. Но прежде чем она уже была готова прыгнуть, он потянулся к ней, схватил ее за бедра и начал целовать их, затем она почувствовала его губы у себя между ног.

Кончая, она выкрикивала его имя. И потом, когда она опять легла рядом, он сказал ей:

— Я люблю тебя, Ники..

А потом они наконец заснули.

Она проснулась от того, что ей на лицо упал солнечный луч. Она оглянулась, но комната показалась ей незнакомой. Затем увидела спящего рядом Алексея, и все воспоминания прошлой ночи нахлынули на нее.

Однако на этот раз она не чувствовала ни тепла, ни уверенности в том, что ей с ним так хорошо и просто. Она думала о том, что такие же ночи были и у Моники, и у Элл… Сначала страсть, а потом одиночество и отчаяние… Она пришла в ужас от того, что позволила ему сделать.

Он говорил о любви, но разве это имеет какое-нибудь значение? Все женщины, попавшие на эту удочку, ловились на приманку из слов. Спящий прекрасный Алексей с лицом, освещенным солнцем, казался таким счастливым, но Ники почудилась в его лице довольная усмешка победителя.

Она выскользнула из кровати и стала метаться по комнате, собирая разбросанную повсюду одежду.

— Ники… Ты куда?..

Она не остановилась, услышав его голос.

— Я… у меня занятия…

— Но сегодня же суббота.

— У меня спецсеминар, — солгала она.

Он вылез из кровати. Одеваясь, она старалась не смотреть на его обнаженное тело. Он увидел ее смущение и быстро натянул брюки.

— В чем дело? — с недоумением спросил он. — Ники, это же было прекрасно. Не надо…

— Я сделала глупость, придя сюда, — сказала она, торопливо застегивая пуговицы на блузке. — Именно так и была погублена жизнь моей бабушки и моей матери. Обманувшись в своих чувствах, они были несчастными все последующие годы из-за нескольких минут…

Он схватил ее, повернул к себе, заставляя посмотреть себе в глаза.

— Ники, не говори ерунды. Я не позволю, чтобы подобное повторялось с тобой. Я хочу быть с тобой всегда, я…

— Не нужно ничего обещать! — резко сказала она, вырываясь из его рук и надевая туфли. — Пожалуйста. Им тоже много чего обещали, но это совершенно ничего не значило…

Алексей в полном недоумении покачал головой.

— Но тогда… как же мне доказать, что ты можешь верить мне? Что же будет дальше с нами?

Она мгновенно остановилась и внимательно посмотрела ему в глаза.

— Не знаю, Алексей. Я даже не знаю, могу ли… — И побежала к двери.

Он, казалось, просто не знал, как отреагировать.

— Но разве ты не любишь меня?

Остановившись в дверях, не повернув головы, она ответила:

— Я убеждена только в одном: вчера вечером я совершила ошибку.

Сбегая вниз по лестнице, она слышала, как он кричал ей вдогонку:

— Прости меня, Ники. Но ведь нам было хорошо… Я так хотел тебя…

В общежитии она приняла душ, пустив очень горячую воду, так что кожа стала очень красной. Однако ей не удавалось смыть со своего тела воспоминания о его ласках, о его поцелуях — эти воспоминания сводили ее с ума.

Потом она сидела в своей комнате, с ужасом задавая себе вопрос: а что если и с ней случилось то же, что с ее матерью: что если она забеременела? Он не бросит ее? Он хотел стать врачом, принадлежать к миру медицины. Это и есть его настоящая семья, как говорил он. Зачем ему обременять себя какими-то обязательствами, которые могут помешать ему достичь своей цели?