Гибель обоих родителей стала потрясением. Этого он не мог представить себе, не мог принять. Для Михаила началась новая жизнь. Он утратил свою вселенную, в которой все было на своих местах, все понятно и будущее предсказуемо. Трагедия разрушила его идеальный мир, созданный ангелоподобной матерью и, лишила защищенности. Воспитание, внутренняя дисциплина и врожденное чувство собственного достоинства позволили Копову держаться внешне спокойно после пережитого потрясения. Окаменело только его сердце, оделось броней, отгораживая его от внешнего мира, которому было все равно, что он чувствует. Ведь все шло своим чередом, планета, не замедлила привычное вращение, не перестали петь птицы, солнце снова взошло…

Приходили коллеги родителей, друзья, студенты однокурсники, соседи. Все приносили цветы, выражали соболезнования и предлагали помощь. Все это проходило как во сне. Неотложность дел требовала его внимания и ясного ума. Просто по-человечески плакать в этой ситуации Михаил не мог, боялся, что, выпустив из себя боль утраты в слезах, не сможет остановить этот поток, не сможет действовать адекватно и продемонстрирует всем свою слабость. Горечь происходящего, не имея выхода, ядовитыми змейками струилась по крови и оседала в сердце, разрушая его. Подготовка к похоронам, оформление бумаг, кремация, поминки и тишина одиночества…

Друзья и сокурсники с пониманием отнеслись к изменениям в характере Михаила, изменив прозвище «Коп» на «Кай». Время шло и диктовало свои условия: сессия, преддипломная практика, защита. Институт успешно окончен, но все успехи в социуме никак не влияли на холод, поселившийся в сердце.

Копов был очень привлекательным молодым человеком и многие девушки пытались влюбить его в себя, но он только снисходительно принимал то, что ему предлагалось, может, в тайне надеясь на то, что им это удастся.

Наследством Михаил распорядился не по годам мудро. Продал большую квартиру с видом на Москву-реку, дачу на Истре, купил однокомнатную квартиру в Филях и все оставшиеся средства употребил на приобретение акций большой строительной компании, акционером которой был его отец. Знакомства, связи и, в большей мере, холодное сердце, позволили ему стать владельцем контрольного пакета акций и исполнительным директором «ЗАО Парадиз». Чем успешнее Михаил становился, тем больше становилась пропасть между ним и реальным миром. Раненое сердце не болело, просто тяжесть его временами становилась такой невыносимой, что Копов терял сознание. Жил он один, и как когда-то его матушка, был готов к внезапной смерти. Соседка, Лидия Ивановна, мудрая женщина раннего пенсионного возраста, приняла в свое сердце Михаила, как родного, и стала для него любимой бабушкой.

Когда безнадежному холостяку исполнилось 36, она познакомила его с Ольгой, и прописала брак, как лекарство. Копов подчинился. Отношение к жене мало отличалось от отношения к девушкам, которые у него появлялись время от времени, он принимал любовь, не давая ничего взамен, но при этом был вежлив, внимателен к датам, дарил цветы, подавал руку, в общем, делал все, что бы со стороны этот брак выглядел счастливым. Детей не было, может из чувства самосохранения жены, видимо, такая подчеркнутая предупредительность поведения мужа настораживала, подсказывая ей, что кроме этой белой и пушистой поверхности есть и другая, не доступная ей сторона. Трудно представить отцом робота, запрограммированного на галантность. Ольга любила Михаила но, это односторонне чувство не могло сделать ее счастливой. Она плакала, ждала чуда, но после 11 лет совместной жизни ушла от него.

Михаил судорожно вдохнул так глубоко, как только мог, ожидая нового погружения и… проснулся, ему снилось, что он переходит бурную реку, поскальзываясь на камнях, погружаясь под воду, с трудом всплывая на поверхность и снова погружаясь. Ему очень хотелось удержаться на поверхности подольше и рассмотреть, кто это сидит на противоположном берегу и плачет, наполняя и без того полноводную реку, искрящимися на солнце слезами… Трель будильника.

Щурясь из-за яркого света, дотянулся до кнопки, едва не упав с кровати.

– Как погано начинается день! – Понимая, что проспал, буркнул Михаил.

– Оля! Оля!? Оля?.. Оооль, ты дома?

Копову никто не ответил. Змей солнечного сплетения резко крутнулся и сжался в комок нехорошим предчувствием.

– Оля, – охрипшим голосом, позвал Михаил, входя на кухню, где его ожидала записка.

Истинный «Кай» не заметил бы исчезновения любящей женщины, а Копов заплакал, впервые после смерти родителей, устало опустив голову на руки. Плакал долго, не замечая сердечной боли, которую он чувствовал впервые, после перенесенной утраты. Уход жены, которую он все одиннадцать лет держал на расстоянии вытянутой руки, стал последней каплей, переполнившей сосуд его души. Боль превратилась в ледяную руку, безжалостно стиснувшую его трепещущее сердце, и он провалился в спасительную реальность сна, словно перешел в другую комнату, не выходя из дома.