Спасаясь от дымовой завесы, Ляпин поспешно покинул свой участок и громко постучал кулаком в металлические ворота дачи Кривцева. Он уже достаточно взвинтил себя, чтобы высказать новым соседям все, что он о них думает, однако, будучи культурным человеком, хладнокровно держал себя в руках, не давая воли расшалившимся нервам.

На его стук дверь в воротах открылась. На пороге стоял крупный мужчина лет пятидесяти, холеный и лоснящийся, аккуратно подстриженный, одетый в удобные трикотажные штаны и майку с коротким рукавом. В одной руке у него был шампур с жареным мясом, а в другой пенилась открытая бутылка пива. Он не замедлил приложиться к бутылке.

Выпив, мужчина громко рыгнул и без лишних церемоний спросил:

– Вам чего, уважаемый?

Он пережевывал мясо, отчего вопрос прозвучал невнятно.

– Добрый день, – вежливо поздоровался с ним Ляпин. – Я по делу… – он не успел договорить.

– А-а, ну раз по делу, то заходите. Я-то думал, что гости пожаловали. Вы, надеюсь, уже завтракали? А то я как раз шашлык пожарил, – мужчина непринужденно рассмеялся.

– Разумеется, позавтракал, – сухо ответил Ляпин – он не привык к подобного рода юмору.

Ляпин вошел во двор:

– Разрешите представиться, меня зовут Тихон Степанович Ляпин, я председатель нашего садоводческого товарищества…

Улыбка не сходила с лица мужчины:

– Так вы за членскими взносами? Какое счастье, владельца дачи как раз нет на месте.

– Я знаю владельца, – терпеливо ответил Ляпин. – Позвольте узнать вашу фамилию?

– Моя фамилия слишком известна, чтобы называть ее, – снова пошутил мужчина, смеясь. – Поэтому зовите меня просто Иваном Петровичем.

– Хорошо. Иван Петрович, скажите, пожалуйста, когда прекратится это безобразие… я имею в виду шашлык… точнее то, что вы называете шашлыком?

– Мой шашлык? – Иван Петрович округлил глаза и непроизвольно покосился на дымящийся мангал позади себя. – Он только начался, а что?

– Видите ли, Иван Петрович, то, что приятно вам одному, может доставлять дискомфорт всем окружающим вас людям.

– О! Я как раз знаю отличное средство от дискомфорта, – доверительно поделился Иван Петрович, – детская присыпка отлично помогает от дискомфорта в любых местах. Я и сам пользуюсь, и жена моя…

– Я говорю вам о том, что шашлык крайне вреден для здоровья, – заученно произнес Ляпин назидательным тоном, перекрывая смех. – Канцерогены, образующиеся при попадании жира на угли, провоцируют онкологические заболевания не только у тех, кто ест это, прямо скажем, сомнительно прожаренное мясо. Эти крайне вредные вещества также наносят непоправимый урон здоровью и окружающим людям.

Иван Петрович обернулся и громко выкрикнул:

– Мань, ты что, заставляла кого-то есть наш шашлык?

Из-за угла дома показалась дородная женщина с вытянутым лицом, обвислыми щеками, скошенным подбородком и задранным носом-пятачком. Она одарила Ляпина критическим взглядом и без малейшей заминки ответила:

– Ага, а когда отказались, то заталкивала в рот насильно.

Оба супруга дружно загоготали во все горло:

– «Ха-ха-ха!»

Глядя на своих новых соседей, Ивана Петровича и Марию Сергеевну Вась-Васькиных, приличных с виду людей, Ляпин остро осознал, что эти двое смеются вовсе не над плоской шуткой, а над ним самим. Но как можно насмехаться над тем, кто несет добро? Кто способен на такую низость? Только глубоко невежественный человек.

– А может, наш заботливый председатель имеет в виду ребятню? – продолжал измываться над ним Иван Петрович.

– Де-ети-и! – громко позвала Мария Сергеевна, повернувшись в сторону сада.

Ляпин неприязненно поморщился. Слова сыпались из ртов Вась-Васькиных, как козий горох из задницы животного. На каждую остроту они ржали, как лошади от противоглистной клизмы, хотя юмора в том не было и в помине, лишь злая насмешка слышалась буквально в каждом слове.

Из-за дома, вразвалку, вышли двое ребятишек. У обоих в руках было по шампуру жареного мяса, их щеки были оттянуты, а рты перепачканы, и они безостановочно жевали.

– Максимилиан, Валериана, – обратился к ним Иван Петрович, давясь от смеха, – вы никого не подкармливали шашлыком?

– Да, пап, – охотно согласилась белобрысая Валериана, – но кошка его есть не стала…

– И собачка, – громко чавкая, вставил конопатый Максимилиан.

– …Поэтому мы отдали его дяде с тетей с соседнего участка, – продолжала Валериана.

– Они еще сказали, какие мы хорошие и добрые детки, – поддержал сестру Максимилиан.

– «Ха-ха-ха!» – взрыв смеха, раздавшийся сразу из четырех распахнутых глоток, как одновременный залп артиллерийских орудий, оглушил Ляпина.