– Если вам удастся добраться раньше пятнадцатого сиваля, то просто отдохнёте в моём доме, – сказал граф и улыбнулся. – Виола там бывала, и её хорошо знают. Побудет за хозяйку. А вы, прелестные дариты, привыкнете к столице.

Последний месяц я с подопечными жила в графском замке и он общался с нами свободно. Это время нас готовила к поездке старая тётя графа Аль Риад дора Лавиния Карси. Немолодая дама, несмотря на возраст, отличалась энергией и редкой дотошностью. Она заставляла зубрить нас правила придворного этикета, тренировала в выполнении поклонов и реверансов. Под её наблюдением приглашённый учитель разучивал с нами танцы, что были модны в столице в прошлый сезон.

– Независимо от исхода Отбора и ваших целей это не повод позорить графство отсутствием манер, – говорила она.

Особенно много времени с дорой Лавинией проводила я. Виоле не было нужды дополнительно заниматься манерами. Они у неё и так были безукоризненны. На Камиллу и Лиззи дора Лавиния не видела смысла тратить лишние силы.

– Для них главное – не опозориться и не допустить грубых, опасных ошибок. Для ваших целей скорее Виоле стоит поучиться у них наивной простоте.

А вот я с ней занималась особенно усердно. Именно мне предстояло определять допустимые границы отступлений от этикета, которые продемонстрировали бы негодность девушек на роль королевы, но при этом ничем им не повредили бы. Кроме писанных и неписанных правил поведения при королевском дворе, дора Лавиния пыталась познакомить меня с подводными течениями этого непростого места. Она объясняла, кто имеет влияние, у кого какие интересы, какие опасности могут ждать молодых дарит среди высшего общества столицы.

Граф предоставил нам список других конкурсанток, и дора Лавиния рассказывала всё, что знала о семьях девушек, прикидывала, кто может действительно желать стать победительницей, и кто в таком качестве будет выгоден нашему графству.

– Конечно, если бы не нынешние обстоятельства, лучше всего для графства на троне была бы Виола. Но я люблю девочку и не хочу рисковать ею.

Да, во втором Отборе, который решили провести через полтора года после окончания войны, принимали куда более знатные особы – родственницы герцогов, дочери графов. Самые влиятельные роды королевства всерьёз боролись за победу, интриговали и устраивали друг другу гадости ради вожделенной короны. Вот только молодая жена погибла сразу после коронования.

Это не остановило самых честолюбивых, и на третий Отбор тоже конкурсанток набрали без труда. Желание видеть свою девочку на троне помогло некоторым считать трагический исход предыдущего конкурса печальной случайностью. Но после того как и эта молодая жена короля Эрика скончалась, до всех дошло, что слух о проклятии королевы Луасон не пустая выдумка.

На четвёртый Отбор герцоги заявили, что девицы в их родне кончились. Графы и маркизы, кто мог, постарались послать своих племянниц и прочих не слишком близких родственниц. Король даже принял Указ о наказании за уклонение от отбора. В этот раз конкурс шёл без всяких закулисных интриг, и дочь графа Аль Карс выиграла честно. Все симпатизировали этой милой девушке и с замиранием сердца ждали, как долго она продержится. Короновать победительницу не стали. Королева-мать объявила, что корону на новую супругу короля Эрика наденут лишь после рождения наследника.

– То есть никогда, – шептались самые злые и ехидные.

Вначале казалось, что это их предсказание наконец не сбудется. И через три дня, и через месяц молодая некоронованная королева оставалась жива. Даже выглядела счастливой. Когда было объявлено о её беременности, половина придворных искренне разделили радость королевы-матери. Ведь наследник аританской династии – залог устойчивости королевства. Вторая половина кусала локти, что не выставила свою кандидатку. Только и эту жену короля Эрика настигло проклятие королевы Луасон. Так и не дождавшись коронации, на седьмом месяце она родила мёртвого ребёнка и сгорела от лихорадки за три дня.

И теперь, ровно через год и один месяц после её смерти, по окончании срока траура, начнётся новый, пятый Отбор, для которого уже и баронские дочки сгодились. Вот и мучились мы теперь в графской карете, то увязая в раскисшей от грязи дороге, то трясясь на подмёрзших колдобинах.

Наступившая весна пока особо никак себя не проявляла. Погода была мерзкой – холод, ветер, дождь. Дождь то моросил, проникая, казалось, даже внутрь кареты, пропитав влагой нашу одежду, то лил стеной, громко стуча по крыше. Тогда начинало казаться, что находимся внутри погремушки. Пару раз в начале пути дождь шёл со снегом и тогда останавливались на сутки в ближайших постоялых дворах, до которых могли добраться.

Мы мёрзли, пачкались в грязи, питались нерегулярно и не всегда хорошо. Один раз Камилла даже отравилась, съев в таверне несвежую, как оказалась, курицу. Из-за этого мы застряли в этой деревеньке на сутки. Село было таким маленьким, что в нём не было целителя и пришлось лечить девушку обычными, не такими быстрыми способами.

Служанок с нами не отправили, так как иначе в карете было бы слишком тесно. Сказали, что в дороге мы обойдёмся своими силами, В столице и в королевском дворце служанки у нас появятся. Граф разрешил Виоле взять их из его столичной обслуги. А пока обходились своими силами – чистили и сушили одежду, помогали друг другу приводить себя в порядок. Особенно трудно это давалось Виоле.

В таких условиях жизнерадостность и оптимизм Лиззи помогал держаться и нам. Она умудрялась увидеть смешное или хорошее во всём и заставляла улыбаться и нас. Застряли из-за погоды в глухом углу и вынуждены тесниться вчетвером в одном номере?

– Ну и что? Зато мы вместе. Вчетвером не так страшно, а то не знаю, как бы я уснула, когда здесь так много пьяных, – говорила Лиззи.

Когда Камилла страдала из-за несвежей курицы, Лиззи её утешала:

– Зато в Лурдию ты приедешь такой худой и бледной, что тебя сразу забракуют.