— Стирать их нельзя, — строго говорит продавщица, — их надо хим чистить.

— Там, знаете, воруют, — заявляет яркая. — У меня в позапрошлом году был один — ну совсем новый, с чуть заметным пятнышком. Отдала в химчистку — и поминай как звали.

— Скажите, а гладить их можно? — спрашивает кто-то сбоку.

Скашиваю глаза: девушка чрезвычайно приятной наружности.

— Нет-нет, — вспыхивает яркая, — я уже беру. Я раньше подошла. Выпишите мне…

Какой ужас, думаю я. Сейчас меня завернут и…

Странная история, не правда ли?

ЭСКАЛАЦИЯ ЧУВСТВ

Гена Ложкин бежал вверх по эскалатору метро. Он опаздывал в театр. Но тут дорогу ему преградила толстая дама с еще более толстым чемоданом.

Гена сунулся было в узкую щель между дамой и чемоданом и… застрял. Он беспомощно завертел головой, поглядел вверх, вниз, по сторонам и вдруг понял, что погиб.

Причиной его преждевременной гибели было чудо, которое стояло рядом.

— Вы не могли бы сказать, — почти неслышно пролепетал Гена, чувствуя, что пока его бренное тело поднимается вверх, сердце падает куда-то вниз, — вы не могли бы сказать, где тут продаются карточки спортлото?

С таким же успехом он мог спросить, какое расстояние от станции метро «Пушкинская» до галактики «М-87» из созвездия Девы.

Девушка насмешливо взмахнула ресницами и ответила, что в азартные игры не играет.

— Абсолютно с вами солидарен, — проговорил Гена, — мне тоже не везет.

И с ходу, без видимой связи с предыдущим, пригласил девушку в театр.

— Вы пройдете по моему билету, а я куплю с рук, — заявил он по-рыцарски.

Девушка, подумав, согласилась, но с оговоркой, что надо бы позвонить маме. На что Гена сказал, что когда они поднимутся, то обязательно позвонят, и добавил:

— Вы знаете, мне очень неловко: мы с вами знакомы от самого низа, а я не знаю вашего имени. Лично меня зовут Геннадий.

— А меня Таней, — сказала девушка.

— Итак, она звалась Татьяной, — очень к месту продекламировал Гена, обнаружив глубокое знание классики. При этом он накрыл своей большой ладонью нежные пальчики Тани, которые лежали на движущейся резиновой ленте.

Выяснилось, что Таня тоже знает толк в поэзии и любит современных поэтов.

Они содержательно поговорили на литературные темы, после чего Гена, окинув взглядом плывущую вверх и вниз толпу, торжественно и в то же время интимно произнес:

— Вы знаете, Танечка, мне кажется, что я люблю вас.

Таня слегка порозовела, но тут же нашлась и спросила:

— Кажется или любите?

— Люблю, — твердо сказал Гена, глядя ей в глаза. — А что?

— Нет-нет, это я просто так.

И они, облокотившись о поручни, стали строить планы на будущее.

Будущее было лучезарным. Таня переезжает к Геннадию, который живет с папой, мамой и собакой Тишкой.

— Он у нас эрдельтерьер, — улыбнулся Гена.

— Женитьба — это очень серьезный шаг, и тут большое значение имеет свекровь, — рассудительно сказала Таня и почему-то посмотрела на поднимающуюся рядом толстую даму с чемоданом. — Я больше всего боюсь отсутствия коммуникабельности с твоей мамой. Невестки всегда не уживаются со свекровями. Это закон природы.

Толстая дама хмыкнула, видимо, хотела возразить, но Гена ее опередил:

— Ерунда. Моя мама — идеальный человек. Зато мы каждый вечер будем гулять с Тишкой.

— А ты уверен?

— В чем?

— В том, что мы уживемся.

— С кем? С Тишкой? Да он знаешь какой…

— При чем тут Тишка? — холодно сказала Таня. — С твоей мамой. Идеальных людей не бывает. Это закон жизни.

Он взглянул ей в глаза и увидел, что она его не понимает.

А она поняла, что сейчас, когда эскалатор почти дошел до своего апогея, Гена ее уже не так любит, как тогда, когда эскалатор был в перигее.

— Как» ты можешь знать все заранее, если еще ничего не совершилось! — воскликнула она.

— А что должно было совершиться?

— Как что! Ты же собирался на мне жениться!

— Собирался?! После всего, что произошло…

— А что произошло?

— Ты оскорбила мою мать? Да знаешь ли ты…

— Не знаю и знать тебя не хочу?

Когда эскалатор поднял их в верхний вестибюль, они уже были чужими.

Любовь завершила свой цикл.

ЗЯТЬ КОРОЛЮ

Похоже на сказку

В некотором царстве, в тридесятом государстве, где еще почему-то сохранилась монархия, предстояла коронация короля.

Коронация была назначена на воскресенье, а в четверг хватились — батюшки-светы: короны нет! Куда делась — неизвестно. Может, в металлолом сдали, кто его знает. Закручинились придворные, не говоря уже о самом короле. Такая была короночка, совсем новая, почти не надеванная — и вдруг исчезла.