Если бы это было в любое другое время, я бы смогла вскочить на ноги и оценить ситуацию, но прямо сейчас я едва могу повернуть голову в сторону или поднять руку.

Я лежу на животе, и расколотый бетон подо мной леденит мои конечности, несмотря на слои одежды.

Меня окружают серые каменные стены, а из углов доносится запах мочи.

В другом конце комнаты стоит старая ржавая кровать, покрытая жёлтой простыней, которая также может быть источником резкого запаха.

Есть металлическая дверь с толстыми прутьями. Если я смогу добраться до неё, то смогу вскрыть замок своим ножом. Только я не чувствую его кобуры, пристёгнутой к моей икре, а это значит, что меня обыскали на предмет оружия, прежде чем бросить в эту грёбаную дыру.

Но даже если бы у меня был нож, я не в состоянии пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы открыть замок.

Единственное объяснение этой потери сил заключается в том, что мне что-то вкололи.

Когда мои расфокусированные глаза обводят комнату, я в шоке обнаруживаю женщину, лежащую рядом со мной. Хотя её лицо скрыто светлой гривой волос, я могу сказать по знакомому платью, что это Рай. Черт возьми. Это означает, что мы обе были похищены нападавшими албанцами.

Чувство ужаса охватывает меня, и мне становится трудно нормально дышать. Возможно ли, что они добрались до Кирилла после того, как ударили меня?

Я внутренне качаю головой. Он ни за что на свете не позволил бы им схватить его. В конце концов, это Кирилл, так что он, должно быть, выбрался оттуда живым. Нет, не только живым, но и невредимым. Они не могли убить его.

Он должен быть в безопасности.

Используя всю силу, на которую я способна, я отталкиваюсь от пола, но вскоре принимаю сидячее положение, прислонившись к стене.

Что-то обжигает мне руку, и когда я смотрю вниз, то вижу разрыв на рукаве моей куртки и рубашки. Должно быть, меня задела пуля. Но это не то, что заставляет меня паниковать.

Дело в том, что у меня есть доступ только к десяти процентам моей энергии, и большая её часть уходит на то, чтобы дышать и стараться не проглатывать язык, который кажется мне слишком большим для моего рта.

Я похлопываю себя по карманам и, как и ожидалось, не нахожу свой телефон.

У меня дрожит подбородок, и я думаю, что снова превращусь в плаксу, как это обычно бывает, когда речь заходит о Кирилле.

Что, если его подстрелили во время сегодняшнего нападения, и на этот раз меня не будет рядом, чтобы помочь ему?

Всего несколько дней назад я обещала быть рядом с ним и защищать его ценой своей жизни, но я здесь, живая, а он может быть нет.

Я смотрю на дверь. Мне нужно выбраться отсюда, но как я это сделаю, когда я едва могу двигаться?

Кроме того, почему они похитили меня? Для них имеет смысл забрать Рай, поскольку её можно использовать, чтобы угрожать Пахану, но как насчёт меня?

Они сделали это, чтобы угрожать Кириллу мной?

Эта теория не имеет смысла по двум причинам. Во-первых, известно, что у Кирилла нет слабостей, кроме его предполагаемой гомосексуальности, которой ему угрожает Рай. Во-вторых, он не близок ни с кем из своей семьи, кроме Карины, но они этого не знают.

Это невероятно, что они хотят использовали меня, чтобы угрожать ему, когда я всего лишь охранник. Если только у них не было кого-то, кто наблюдал за его повседневной жизнью и сообщал о ней тому, кто является лидером этих парней?

В этом нет никакого смысла.

Но, тем не менее, это та теория, в которую я хочу верить. Мне отвратительна перспектива быть использованной, чтобы иметь воздействие на Кирилла, но если они похитили меня, чтобы угрожать ему, то это означает, что он жив, и я должна перестать думать о наихудшем сценарии.

Стон боли исходит от Рай, прежде чем она пытается встать, как я делала раньше. Её волосы, которые обычно очень хорошо уложены, растрёпаны по бокам. Тем не менее, её макияж можно советовать для экстремальных ситуаций, потому что в основном остался на месте, за исключением нескольких черных пятен под глазами.

— Это бесполезно, — говорю я тихим голосом.

Рай вздрагивает, прежде чем поднять глаза, на её лице отображается усталость.

— Они ввели нам что-то, — продолжаю я. — Я не знаю, что это такое, но это отнимает у меня энергию.

Она пытается встать, но только для того, чтобы снова упасть с оглушительным стуком.

— Лучше поберегите свою энергию, мисс, — я говорю своим вежливым «мужским» голосом.

— Дерьмо, — выдыхает она.

— Действительно, дерьмо.

Она смотрит на меня тем дотошным взглядом, которым она всегда наблюдает за всеми. Она известна как безжалостная, лично мне она мне не очень нравится из-за угрозы, которую она представляет для Кирилла, но я уважаю её прямолинейность.

Она указывает на мою руку.