– Что ты имеешь в виду?

– Сначала он выколол себе один глаз. Без глаза он умудрился прожить в доме несколько дней, и только потом свел счеты с жизнью.

– Погоди… без глаза?

– Да-да! Ты же писала, что видела странного лохматого бомжа без глаза, пока была в коме…

– А фотка этого художника у тебя есть?

– Да, вот он. – Леша открыл на планшете фотографию одиннадцатилетней давности. Роберт Иванов был на ней с обоими глазами, на шею накинут элегантный шарф, густая шевелюра убрана в модный хвост.

Но у Кати не оставалось сомнений. Это он – тот одноглазый бомж, которого она видела, когда была в коме.

От осознания этого у нее по спине пробежали мурашки. Катя почувствовала себя неуютно, словно дом из красного кирпича вдруг вырос у нее за спиной.

– Что было с домом потом?

– Здание так и оставалось заброшенным, и там поселился Николай Клементьев – сбежавший из психушки шизофреник. Думаю, под влиянием дома он начал заманивать и убивать людей. В подвале устроил что-то вроде братской могилы. Когда полиция вышла на него, там было, кажется, семнадцать тел.

– Ого! А почему ты уверен, что в этом виноват дом? Шизофрения-то у Клементьева началась до того, как он там оказался.

– Это да. Но я разговаривал с врачом из его больницы. Он сказал, что, несмотря на болезнь, Николай никогда не тяготел к насилию. Более того, вид крови вызывал у него панический страх.

– А что стало с домом после того, как Клементьева поймали?

– А его не поймали. Он тоже совершил самоубийство – прыгнул с пятого этажа головой вниз. Потом дом выкупил владелец архитектурного бюро, в котором ты работала. Его отремонтировали внутри и сделали офис.

– Хм… Неужели никого не смутила мрачная история этого места?

– Это очень странно, но на протяжении последних лет пятидесяти все как будто игнорируют факты о трагедиях, которые здесь случались.

– Ну допустим. А в чем твой интерес? Почему ты прицепился к дому?

– Надеюсь, ты поймешь меня правильно. Я не сумасшедший. Я живу довольно далеко отсюда. Но уже несколько лет меня преследуют видения, связанные с домом. В них я как будто становлюсь его очередной жертвой и вижу все глазами этой жертвы. Понимаешь? Я умирал в доме на Каштановой уже много раз. Это очень страшно. И я должен узнать, как дом остановить.

Роберт сидел на втором этаже дома из красного кирпича. Разумом он уже потерялся где-то между мирами, и потому не чувствовал боли. В одной руке он держал собственный глаз.

Час назад Роберт хотел вырвать и второй – чтобы не видеть красоты собственной дочери, которую он возжелал. Но пока справился с первым, немного успокоился.

Гала, все такая же обнаженная и прекрасная, села напротив него на грязный пол заброшенного здания и раздвинула ноги.

– Хорошо, что ты отказался от меня, папочка. Вряд ли из тебя получился бы хороший отец.

Роберт взглянул на нее и застонал.

Его страдания заставляли ее улыбаться.

– Я так рада, что во мне нет ничего от тебя! Вся моя красота – от мамы. Посмотри!

Она провела руками по груди, коснулась пальцами лица и губ.

Роберт силой заставил себя отвернуться.

– Ах, нет! Кое-что мне от тебя все-таки передалось. Это жестокость. Точно! Жестокость! – Гала рассмеялась звонким девичьим смехом. – Знаешь, мама была очень скромной и мягкой женщиной. Она уехала в деревню, когда ты отказался от нее, и там, в глуши, появилась на свет я. Мы жили очень скромно, мама часто не ужинала, чтобы я могла поесть. Ведь у нее не было никого, кто мог бы помогать ей финансово. Ты знал об этом? Нет… Ну конечно! Ты же вообще о ней ничего не знал. Тебя интересовало только ее тело. И то недолго.

Гала поднялась с пола и завертелась перед Робертом в соблазнительных позах.

– Слушай! А у тебя есть еще дети? Мама же была у тебя не единственной. Больше никто не залетел? А? Не знаешь? Я была бы рада брату или сестре. После смерти мамы я осталась совсем одна. Угу. А скоро вообще стану сиротой. Когда и тебя не станет.

Роберт не отвечал. Он заставлял себя отворачиваться от Галы, но его голова будто принадлежала не ему – она упорно пыталась повернуться за девушкой. Художник боролся с непослушной башкой, пытаясь руками повернуть ее туда, куда хотел.

– Наверное, мне надо рассказать о себе, папочка. Мы же совсем друг друга не знаем, а скоро снова расстанемся навсегда. Хочешь узнать меня получше?

Роберт снова застонал, давая понять, что уже совсем ничего не хочет. Но Гала взяла его за руку и повела куда-то внутрь дома. Немолодой художник безвольно поковылял за ней, словно его вели на поводке. Они поднялись по лестнице на пятый этаж и вошли в комнату с эркером. Окна здесь выходили во двор здания, одно из них было разбито и распахнуто настежь.