— Что за странная сцена! — сказала я. — Мы не имеем права здесь находиться. Догадываюсь, кто эта девочка: Изабелла.

— Ты думаешь… его жена? Но она же еще ребенок. Дверь во двор открылась, и появился Ричард Рэккел.

— Уходите! — сказал он быстро. — Вам нельзя здесь находиться.

— Это запрещено? — холодно спросила я. Я никогда не могла забыть ту предательскую роль, которую он сыграл в нашем похищении.

— Никаких указаний не было, — сказал он, держа дверь открытой. Пожалуйста.

Когда мы вышли, он продолжил:

— Это была ужасная трагедия.

— Все случившееся, — яростно сказала я, — не оправдывает то, что сделали с нами, и не извиняет тех, кто это сделал.

— Вы видели леди Изабеллу, — сказал он. — Она, как ребенок, она стала такой после того, как «Вздыбленный лев» пришел сюда. Это помутило ее разум. Дуэнья ухаживает за ней, как за ребенком.

— Она очень красива, — сказала я.

— Это всего лишь прекрасная оболочка, в которой ничего не содержится. Она не может ничего запомнить, она впала в детство. Ее интересуют только куклы. Это ужасная трагедия. Вы понимаете…

Мне хотелось побыть одной. Я не могла выбросить из памяти воспоминание об этом прекрасном личике, которое было лишено света разума.

А также духи. Я, наконец, поняла дона Фелипе. Он пытался представить, что я, — это его Изабелла, поэтому я должна была носить ее одежду, пользоваться ее духами.

Мое отношение к дону Фелипе изменилось. Во мне проснулась жалость к нему. Я представляла себе его возвращение из экспедиции в надежде найти свою прекрасную невесту, ожидающую его. Вместо этого пришел Джейк Пенлайон, с пиратской грубостью овладел этим утонченным созданием и погубил его.

«Я ненавижу вас, Джейк Пенлайон», — думала я.

Джейк Пенлайон! Как бы я хотела никогда его не видеть. Он принес мне столько несчастья. Здесь я была пленницей, обреченной каждую ночь на невыносимое унижение, — и все из-за Джейка Пенлайона.

Постепенно мои мысли обратились к Хани. Срок родов подходил. В первый год замужества у нее был выкидыш, и я помнила предостережения моей матери, что в следующий раз ей следует быть осторожной. Ребенок должен родиться через пару недель. Кто позаботится о ней?

Я решила встретиться с Фелипе Гонсалесом. Я редко видела его, полагая, что днем он избегает меня. Наши отношения были самыми странными отношениями, которые когда-либо существовали.

Днем он часто бывал в своем кабинете, и я решила встретиться с ним.

Дон Фелипе сидел за столом с бумагами, лежащими перед ним, и, когда я вошла, поднялся.

— Я приказал, чтобы мне никто не мешал, — сказал он.

— Я должна увидеть вас, — ответила я. — Мне нужно поговорить с вами о важном деле.

Он — всегда учтивый — снова поклонился. Я обрадовалась, что комната была темной. Мне было неловко; могу поклясться, что он тоже чувствовал неловкость. Сейчас, днем, мы были двумя незнакомцами, которые ночью становились близкими.

— Я пришла поговорить о сестре. Он успокоился. Я села, и он снова опустился в кресло.

— Как вы знаете, она скоро должна родить. Это может произойти в любую минуту. Я хотела бы знать, что можно для нее сделать.

— У нас много слуг, — сказал он.

— Ей понадобится повивальная бабка.

— В Лагуне есть повивальная бабка.

— Тогда ее необходимо привезти сюда. Моя сестра не виновата в том, что она находится здесь.

— Как не виноват и никто из нас, — подытожил он. Я раздраженно продолжала, ненавидя его бесстрастный тон и думая о его самообмане, когда он представлял меня Изабеллой.

— Нас похитили из дома ради ваших злых целей. Он поднял руку.

— Достаточно, — сказал он. — Повивальная бабка будет вызвана.

— Я полагаю, что вы ожидаете благодарности, но мне трудно благодарить вас за что-либо.

— В этом нет необходимости. Достаточно того, что повивальная бабка приедет.

Он приподнялся в своем кресле, давая понять, что я свободна. Я рассердилась за то, что мной распоряжались, и мне захотелось причинить ему боль.

— Я могу лишь молиться о том, что когда-нибудь освобожусь от вас, сказала я.

— Это произойдет очень скоро. Я молюсь вместе с вами, чтобы мы поскорее освободились от этой утомительной обязанности.

Мой гнев был столь велик, что я чуть-чуть не ударила его.