Это не мог быть сон. Слишком правдоподобно запахи, звуки, ощущения сливались в картину привычного мне утра. Скинув одеяло, я схватила маленькое, щуплое тельце, крепко прижала к себе и только потом открыла глаза. Лисёнок, а это был именно он, тут же обиженно запыхтел и начал вырываться. Не обращая внимания на его недовольство, я зацеловывала его щёчки, ерошила мягкие огненные волосёнки и не верила, что наконец-то прижимаю к груди своего сына.

– Не целуй меня! Я уже большой, – запротестовал он, пытаясь уклониться от ласки, и я послушала его, перейдя к шутливой щекотке.

Против неё Лисёнок ничего не имел и заливисто визжал, то подставляя под мои пальцы бока, то уворачиваясь. Я тоже смеялась, но по щекам градом катились слёзы. Такую сцену и застал Максим, войдя в спальню.

– Зачем разбудил маму? – он присел на кровать и перетянул смеющегося сына на колени.

Лисёнок ничуть не смутился строгого тона и принялся выкрикивать:

–Хочу на каток! Хочу на каток!

– Что случилось? – Максим с удивлением провёл рукой по моей щеке. – Почему ты плачешь? – Просто счастлива, что вы у меня есть. Не представляю жизни без вас.

– Глупенькая, – он легко коснулся губами моего виска, обнял одной рукой меня, а другой притихшего Лисёнка.

Не знаю, сколько мы просидели так. Мне бы хотелось, чтобы возникшее ощущение близости и счастья длилось как можно дольше, но у Максима были свои планы.

Он поднялся с кровати и подхватил Лисёнка:

– Не знаю, как ты, а твоя семья, очень голодна. Пойдём завтракать. Иначе всё остынет.

Всё ещё не веря в происходящее, я накинула халат и послушно пошла за мужем.

Стол на кухне накрыт. На тарелке золотятся румяные гренки. Чай заварен. Тонко нарезан сыр и сервелат.

– Лисёнка уже накормил кашей, – отчитался Максим, наливая кипяток в кружки.

– М-м-м, как вкусно, – простая еда показалась потрясающей.

– Да ладно, не льсти мне, ешь быстрее, и гулять поедем. Лисёнок уже извёлся от нетерпения.

Я растерянно жевала бутерброд, пытаясь понять, как очутилась дома.

Мои сны раньше были бессвязными, странными и практически не оставляли после себя воспоминаний. Но сейчас я до мелочей помнила приснившийся ночью кошмар. Незаметно от Максима я ущипнула себя за руку. Больно. На коже остался след от ногтей. По идее, такая простая проверка должна была успокоить меня, но я не могла избавиться от ощущения, что что-то не так.

– Какое сегодня число? – спросила я у Максима.

– Второе.

– А месяц?

Максим поднял брови, а Лисёнок, занимавшийся перетаскиванием вишен из вазочки с вареньем в кружку, даже оставил своё занятие и уставился на меня, скопировав выражение лица отца.

– Январь, Марин. Кажется, вчера кто-то перепил шампанского.

– Наверное, перепила, – согласилась я и тут же огорошила Максима следующим вопросом. – А с кем?

– Мама и дядя Боря приходили вчера.

– А Новый год мы как отметили?

– Марин, что с тобой? – в глазах мужа отчётливо читались тревога и непонимание ситуации, но ответ я всё же получила. – Посидели как обычно, семьей. Мама, папа были. Лисёнку подарили огромную железную дорогу.

Максим промолчал, а потом задумчиво добавил:

–Ты пугаешь меня, Марин. Голова не болит, не кружится? МРТ изменений не показала, но ты же знаешь, что для диагностирования сотрясения имеет значение и субъективная симптоматика.

– Всё нормально. Голова немного болит, – я пощупала затылок и, как ни странно, почувствовала не ёжик отросших волос и неровный рубец, а большую шишку.

Словно желая удостовериться в словах мужа, я поднялась из-за стола и прошла в гостиную. Здесь мне пришлось проявить осторожность, чтобы ненароком не наступить на железную дорогу, занимающую практически весь ковёр. Лавируя в переплетении путей, перешагивая через мосты, тоннели и стараясь не задеть крошечные станции и дорожные знаки, я пробралась к окну и отодвинула занавеску.

Снег замёл детскую площадку и парковку, покрыл кровли соседних многоэтажек. На одной из них номерной знак с большой чёрной цифрой «65». И тут я поняла, что не помню, на какой улице живу. С головой определённо что-то не так. Попытки разглядеть название улицы на табличке успехом не увенчались. С моей близорукостью я видела только размытую надпись. Если спросить у Максима, он точно сгребёт меня в охапку и отвезёт к неврологу, а портить день мне не хотелось. Всё решим завтра.

Пока я раздумывала, Максим успел собрать Лисёнка, и он счастливый забежал в комнату и схватил с дивана робота. Значит, мы всё-таки успели купить ребёнку тот подарок, о котором он так мечтал.

– Нет-нет-нет, робота мы оставим дома, – охладил порывы сынишки Максим. – На катке ему не место без коньков, – и уже мне добавил: – Поторопись, Марин. Мы уже одеты.

Мне ничего не оставалось, как быстро натянуть джинсы, уютный пушистый джемпер и короткую, но тёплую куртку. По дороге я всматривалась в окно.