Женщина, лежавшая в могиле, не только носила мое имя, но и умерла в то время, когда я появилась на свет.

Я моментально забыла о Бене Хенникере и думала только о том, что обнаружила сейчас. Интересно, что бы это значило?

Я не могла хранить тайну и решила обратиться к Мэдди, остановив ее по дороге в огород.

— Мэдди, — я решила сразу перейти к делу, — кто такая Джессика Клейверинг?

Бывшая няня скривилась.

— Далеко искать не приходится. Она задает слишком много вопросов и всегда недовольна ответами.

— Ты имеешь в виду Опал-Джессику, — гордо заявила я. — А кто такая просто Джессика?

— О ком вы говорите? — заволновалась Мэдди.

— О той, что похоронена за садом.

— Послушайте, мисс, мне надо работать. Миссис Кобб ждет петрушку.

— Поговорим, пока ты будешь собирать ее.

— Вы что, намерены мне приказывать?

— Ты забываешь, Мэдди, мне уже семнадцать. Хватит относиться ко мне, как к ребенку.

— Когда люди ведут себя, как дети, тогда к ним так и относятся.

— Никакое это не ребячество, если меня интересует, что происходит вокруг. Я нашла табличку на могиле. На ней написаны имя Джессики Клейверинг и дата смерти.

— Не путайтесь под ногами.

— Я и не мешаю, а ты ведешь себя так, словно тебе есть что скрывать.

Разговаривать с Мэдди было бесполезно.

Вернувшись в комнату, я не переставала думать о таинственной Джессике вплоть до самого ужина.

Трапезы проходили в Дауэре очень скучно. За столом разговаривали, но не оживленно. Обычно сплетничали о местных новостях, обсуждали церковные праздники и людей из деревни. Семья практически ни с кем не общалась по собственной вине. Все приглашения отклонялись.

— Мы не сможем отплатить за гостеприимство, — ныла мама. — Раньше все было по-другому. В Холл приезжало множество гостей.

В такие моменты я наблюдала за отцом, который брал газету и прикрывался ею, будто броней. Но чаще просто уходил под любым предлогом. Однажды я не сдержалась и заявила, что люди приглашают в гости совсем не потому, что ждут того же взамен.

— Ты — социальный игнорамус, — заявила мама, а потом с издевкой добавила. — Ничего другого и быть не может, потому что мы были вынуждены воспитывать тебя в ужасных условиях.

Я всегда сожалела, когда давала матушке повод укорять отца.

В тот день мы сидели за круглым обеденным столом в красивой комнате. Дауэр был сооружен позже, чем Оуклэнд Холл, а в 1696 году к нему еще сделали пристройку. Над крыльцом висела табличка, сообщающая об этом. Дауэр всегда казался мне красивым строением, хотя по сравнению с Холлом был маловат. Выстроенный из кирпича, с черепичной крышей и разноцветными витражами, он имел особое очарование. Столовая казалась очень уютной, а из огромных окон открывался вид на лужайку — гордость бедняги Джармэна.

Мы сидели за шикарным столом из махаго-нового дерева с резными ножками, когда-то украшавшим Оуклэнд Холл.

— Нам удалось кое-что спасти, — постоянно повторяла мама, — но всю мебель из Оуклэнда перетащить невозможно. Пришлось ее оставить.

Она говорила так, будто принесла невосполнимую жертву. Не сомневаюсь, что мистер Хенникер отлично заплатил за все.

Отец сидел во главе стола и почти ничего не говорил. Мать расположилась напротив, не спуская глаз с Мэдди, которая прислуживала во время еды в дополнение к остальным своим обязанностям. Думаю, маму это расстраивало больше, чем бывшую няню. Справа от хозяйки дома находился Ксавьер. Мириам садилась рядом с отцом, а потом я.

Брат что-то говорил о летних ветрах, нанесших урон посевам, и о том, насколько необходим дождь.

Эти разговоры повторялись каждый год, но урожай благополучно собирали, потом украшали собор пшеницей в честь того, что опять свершилось Божье чудо.

— Когда я думаю о земле, которой мы когда-то владели… — вздохнула матушка.

При этом знаке отец прочистил горло и сказал, что по сравнению с прошлым годом дожди идут совсем редко.

— Тогда случилось несчастье, — не унимался он. — Все зерновые в Ярроулэнде оказались под водой.

Батюшка допустил ошибку, упомянув о ферме, принадлежащей Доннигхэмам, что напомнило маме о леди Кларе.

Я наблюдала за реакцией Ксавьера. Но он не выказал своих чувств, боясь показаться невоспитанным. Все же любопытно, почему ему так трудно сделать предложение леди Кларе?

— Никакие несчастья Доннигхэмов не коснутся, — заявила мама, — они сохранили свое состояние.

— Согласен, — кивнул папа, явно сожалея о том, что вообще открыл рот. Мне стало жаль его, и, чтобы поменять тему разговора, я выпалила: