Итак, дорогая доченька, я подошла к концу своего рассказа. После твоего рождения я впала в депрессию, и никто не мог утешить меня. Мы никогда не были счастливы в Дауэре, а теперь мама превратила нашу жизнь в кошмар, причем не только мою, но и папину.

Он становился несчастнее с каждым днем. Иногда я ловила на себе его ненавидящий взгляд. Мать постоянно винила папу, заявляя, что его слабости перешли по наследству ко мне. Мириам по-своему любила тебя, хотя не могла выказывать свою симпатию в присутствии мамы. Все хорошо относились к тебе: и Мириам, и Ксавьер, и папа.

Я же была несчастна и часто ходила к ручью отделявшему Дауэр от Оуклэнда, чтобы посмотреть на холодную прозрачную воду.

Передумав многое, я внезапно поняла, что больше не увижу Десмонда. Он не мог бросить меня — значит, мой любимый мертв. Сомнений не осталось.

Вода зовет меня, будто твой отец хочет, чтобы я присоединилась к нему. Если бы он не погиб, то не исчез бы так внезапно.

Я не сомневаюсь, что Десмонд не мог просто бросить меня. Кто-то другой украл опал и возложил вину на него. Его убили той ночью, чтобы выставить вором. Видимо, никто не поверит в подобное объяснение, но я в нем не сомневаюсь. Значит, любимый никогда не вернется. Именно поэтому он зовет меня к ручью, чтобы навсегда соединиться.

Мое присутствие в Дауэре вносит разлад. Мать еще больше корит папу, я же попыталась представить, какой будет жизнь на этой земле без Десмонда.

Слуги полюбили тебя… Родственники тоже… Все, кроме мамы. Но она не способна ни к кому относиться хорошо.

Я много думала о тех бедах, что принесла семье, и о том, что им будет лучше без меня. Даже тебе. Потому что упреки не прекратятся, если я останусь на этом свете. Пусть девочка не знает, что ее мать — падшая женщина и покрыла род позором. В моем присутствии матушка будет постоянно напоминать об этом.

Однажды мне приснилось, что я лежу лицом в прохладной воде и ощущаю покой. Я не смогла поговорить об этом ни с кем, кроме Ханны. Она всегда хранила мои тайны и рассказывала, что в Оуклэнде обсуждали твое рождение. И хотя строились предположения, что ты моя, никто правды не знал. Миссис Бакет заявила, что женщина в годах может забеременеть, даже не ожидая этого. Добрая Ханна ее не разубеждала.

Прошло несколько недель, а я все продолжала ходить к ручью и однажды заговорила о видении с Ханной.

— Не смейте даже думать об этом!

— Так будет лучше. А о ребенке позаботится семья.

— Может, вам стоит уехать на время?

— Важно то, что происходит сейчас. Лет через двадцать я, возможно, стану думать, что способна вынести все. Но не теперь.

— Если вы покончите с собой, то вас даже не похоронят на кладбище.

— Почему? — спросила я.

— Нельзя. Таков закон церкви. Самоубийц хоронят на перекрестках…

Несмотря на неприятные перспективы, я продолжаю ходить к ручью. И однажды не вернусь. Я все время думаю, как ты вырастешь, доченька, и что они тебе скажут обо мне и твоем отце…

Именно поэтому решила написать письмо. В нем я изложила правду и только правду. Клянусь! Ты должна знать, как все случилось. Я отдам свое послание Ханне, а она передаст тебе, когда наступит подходящее время.

Прощай, маленькая Опал. Да благословит тебя Господь! Надеюсь, что когда-нибудь ты узнаешь все об отце. Верь мне, он не мог поступить дурно. И еще одно. Не позволяй никому говорить о нем плохо. Возможно, тебе удастся докопаться до истины».

Я смотрела вдаль и отчетливо видела мать.

И потом, рыдая, склонилась у могилы.

Я не явилась к ужину, потому что не хотела встречаться с семьей. Родственники теперь казались мне другими людьми. Я злилась на них. Они довели маму до самоубийства. Будь эти люди добрей — и она осталась бы жива. Как же страдала Джессика! Хотелось устроить скандал моему бедному отцу, а точнее, дедушке, гордячке-бабушке (как я радовалась, что она мне не мать!), Мириам, вечно находившейся под чужим влиянием, и даже добрячку Ксавьеру, не сделавшему ничего, чтобы спасти ее.

Я притворилась больной и, когда явилась Мириам, закрыла глаза.

На следующий день я встретила искавшую меня Ханну.

— Вы прочитали письмо, мисс Джессика?

Я кивнула.

— Расскажите мне, что произошло потом.

— Мы нашли ее в ручье… лицом вниз. Хотя было очень мелко. Тело плавало на поверхности.

— И маму похоронили за садом?

— Аббат Грей настоял на этом. Самоубийц на кладбище не хоронят.

— Какая жестокость! Она была хорошей и никому не сделала зла. Я очищу ее могилу, посажу цветы и буду поливать.