— Лежанка для горничной, — объяснила экономка. — Это гостевые покои. А дамы часто со своими служанками путешествуют. Вот и ночуют рядом с госпожой, чтобы в общих спальнях не тесниться. — Тут она подёргала за шнурок, висевший у двери: — Сейчас ваша горничная придёт. Поможет платье снять, волосы расплетёт, а потом и багаж разберёт. С амулетами сами справитесь?

С амулетами? Мамочка дорогая, я всё время забываю, что здесь есть магия! Задумавшись об этом, я даже забыла отказаться от горничной. Как-то сама привыкла обходиться.

Всё же хорошо общаться с умными людьми. Поняв по моему выражению лица, что не только не разберусь с амулетами, но и вовсе понятия не имею, о чём речь, экономка поманила меня за собой в ванную комнату.

Ванна была невероятной красоты и объёма. Надраенные до блеска бока сияли в лучах заходящего солнца, что заглянуло в окно, и яркие блики разукрасили комнату. Из меди эта лохань сделана, что ли? Хотя, какая разница, главное, в ней уже плещется вода.

— Вот этот кристалл нагревает воду, — мадам Пэти подняла с полки за шнурок красный камень и опустила его в воду. — К сожалению, амулет самый простой, вам самостоятельно придётся отслеживать температуру. Как только вода нагреется, достаньте артефакт и верните его на полку. После купания закрепите на этой ручке зелёный кристалл. Он очистит воду, и она будет готова для следующей помывки. Ничего страшного, если забудете — горничная обязательно за этим проследит. Если что-то непонятно, я готова ответить на ваши вопросы.

— Как долго нагревается вода до приемлемой температуры? — вопрос был не праздным. — Ужасно устала и спать хочу.

— Не более пяти минут, — ровно, без насмешки над «вчера с гор спустилась», ответила экономка. — Тут же на полочке мыло, мочалка и смесь песка с маслом для шлифовки кожи. Полотенца здесь.

— Спасибо вам, мадам Пэти, — сердечно поблагодарила я женщину.

— Всегда рада помочь, — ответила та, сделав лёгкий книксен и удалилась.

А я попыталась раздеться.

Крючки, завязки, несколько слоёв юбок… Мамочка дорогая, да как же из этого выпутаться?

— Мадемуазель, вам помощь нужна? — В щель слегка приоткрытой двери просунулась голова девушки. — Меня госпожа экономка послала.

— Ах, как же вы, голубушка, вовремя!

— Меня Абель зовут, мадемуазель, — пролепетала горничная, не поняв, почему я её называю непонятным словом «голубушка».

— Меня Мария, — представилась и я, трогая воду кончиками пальцев. — Надо же, и вправду нагрелась.

— Амулеты в вашей комнате недавно заряжали. Они всё быстро делают. Воду и греют, и очищают, и одежду в гардеробной с лёгкостью в порядок приводят. Там парни ваши саквояжи принесли, так я вещи развешу. Всё к утру готово будет.

Я только согласно киваю. Устала.

Устала от новых впечатлений, от того, что всё происходящее для меня ново и необычно, что ежесекундно приходится помнить: я не Маша из провинциального российского городка две тысячи двадцатого года, а баронесса Мария Павловна из России то ли конца восемнадцатого, то ли начала девятнадцатого века. Или как тут летоисчисление происходит?

А ещё магия… Всё это не помещалось в моём сознании и многострадальной ушибленной голове.

Мамочка дорогая, верните меня назад!

Господи, что я такое говорю? Нет! Нет!! Нет!!! Не хочу назад!

Там меня никто не ждёт, а здесь приключение. Пусть даже буду заниматься практически тем же, что делала каждый день в последние два года — учить детей всему, что знаю сама, в любом случае — это Приключение.

Мысли мелькали в голове, пока Абель ловко раздевала меня, помогала забраться и сесть в ванну и расплетала сбившиеся в колтуны волосы.

М-да, ещё и волосы. Свои-то редкие белёсые пряди я держала в форме «каре до плеч». На мой взгляд, самая удобная длина. Помыла — просушила, а дальше по желанию. Хоть в хвост стянула резинкой, хоть крабиками на макушке закрепила, хоть французскую косу заплела, хоть… Да множество вариантов!

А тут густые, тяжёлые. Длиной почти до попы. Ещё и вьются слегка. Понятное дело, что богатство и краса девичья, но их же замучаешься расчёсывать!

Но горничная, вооружившись редким гребнем, аккуратно разобрала копну на пряди, промыла их сначала мылом, а потом сполоснула слабым раствором щёлока, смазала каким-то маслом, закрутила на макушке и укутала голову тёплым полотенцем.

— Абель, спасибо, добрая душа! Я бы без тебя не справилась, — искренне поблагодарила я девушку.

— Ну что вы, мадемуазель, — смущённо улыбнулась та, — это моя работа.

— И работу можно делать по-разному. Ты вот свою с любовью исполняешь, сразу видно.

Горничная ещё больше зарделась, намылила мочалку и принялась тереть мне спину.

Как же хорошо, что я не успела отказаться от её услуг.

Через некоторое время служанка усадила меня в кресло у зажжённого камина для того, чтобы просушить волосы. Я думала, что она будет вытирать их полотенцем или прочёсывать каждый локон по многу раз до полного высыхания. Но нет. Абель достала из кармана фартука большую расчёску с массивной ручкой и, ловко разделив мои кудри на прямой пробор, начала медленно протягивать пряди через зубья от корней к кончикам. Влага испарялась мгновенно. Уже через пять минут коса, заплетённая на ночь, короной возлежала на моей голове.