– Счастье всегда до поры, – ответила Катя. – Думаешь, у кого-то по-другому?

Чемоданов пожал плечами:

– Про других не знаю. Знаю про себя. Просто, когда ты привык к хорошему, трудно нырять в ледяную воду.

В тот день Катя поняла, что для Чемоданова эта старая милая дачка не просто сакральное место, а настоящее семейное гнездо.

Да, старый домик сносить было жалко, в нем вся прежняя жизнь. Но и оставлять его тоже нельзя, нет места для постройки нового, того, о котором Чемоданов мечтал, который сам спроектировал и на который копил.

В тот день он разжег старую, потрескавшуюся печку – из ее щелей потянуло дымком, – достал термос с чаем и приготовленные бутерброды, и они сели на терраске перекусить.

В нежилом, непротопленном доме было довольно сыро и прохладно, на дворе стоял поздний август, но после чая они согрелись, и Чемоданов бережно и аккуратно достал проект нового дома.

Катя была в потрясении – все там было продумано до мелочей, кухня и столовая, гостиная с камином, ванные комнаты и туалеты, три спальни и кладовая, погреб и финская банька.

– Три спальни? – спросила Катя. – А для кого?

– Для детей, – коротко ответил Чемоданов, – одна для родителей и две для детей.

И все, молчок, никаких объяснений. Все-таки странный он, Чемоданов. Привез ее, разложил все бумаги – и все, тишина.

Никаких там «а как тебе», никаких «как ты думаешь», ничего, а? Ведь Катя дизайнер. Уж кто, как не она, умела представить то, что в итоге получится.

Представить, расставить, повесить, расположить. Тут кресла, а тут диван. Тут встанет комод, а тут обеденный стол. Тут хорошо бы книжный стеллаж, а тут этажерка.

Чемоданов слушал внимательно. С чем-то соглашался, по поводу чего-то возражал. Даже немного поспорили.

Вдруг Катя подумала: «О чем я, о чем? Кто просит моего совета, кто предлагает мне поучаствовать? – И, резко сникнув, откинулась на спинку стула и посмотрела на часы:

– Нам не пора?

– Хочешь ехать? – почему-то расстроился Чемоданов. – Ну ладно, поехали… Знаешь, я всегда с таким трудом уезжаю отсюда.

Яблоки – а как их было не взять – собирали молча, сосредоточенно, словно не было дела важнее. Набрали две здоровые икеевские синие сумки, и машину затопило невозможным ароматом антоновки.

В дороге молчали. От воздуха и наплывших сумерек клонило в сон. Катя закрыла глаза.

Вот интересно – что у этого Чемоданова в голове? Две детские комнаты, детский туалет. Значит, строит планы? Но мне ни слова. Выходит, я в его планы не вхожу? А дальше все было тоже странно – впрочем, у Чемоданова все было странно. Как и сам Чемоданов.

К весне началось строительство дома, и Чемоданов мотался в поселок почти ежедневно. Следил, как заливают фундамент, возводят стены и перекрытия, кроют черепицей крышу.

Не дал спилить ни одно дерево, ни один куст.

Все выходные проводил там же, на месте. Так и говорил: «Я на месте».

Иногда брал с собой Катю. Она давала советы, Чемоданов прислушивался, но последнее слово было за ним. Катя не настаивала – кто тут хозяин? Правильно, он, Чемоданов. А кто тут она? Какое отношение она имеет к этому дому? Каков ее статус? Зачем она тут? Зачем тратит время, дает советы? Разве она имеет отношение ко всему этому? К этому красивому дому, к этой спальне и детским комнатам? Зачем она советует, какую положить плитку, и помогает выбирать кухню? Какая странная роль ей отведена в этой истории…

Но вопросов по-прежнему не задавала.

Верка орала, что она, Катя, дура. Мама – что бывало не часто – Верке поддакивала. Катя замыкалась и правда чувствовала себя полной дурой.

– Так задай ему вопрос, – кипятилась Верка. – Спроси напрямую.

– Что спросить? – не выдерживала Катя. – «Миленький Чемоданов! Ты возьмешь меня замуж? А когда, миленький Чемоданов? Стоит ли мне ездить на твое место или не стоит? Если не возьмешь – больше не поеду! Зачем мне тратить время и силы? А может, ты хочешь получить бесплатные советы? Тогда нет, извини! Каждый труд должен быть оплачен! Ты же меня не нанимал, немиленький Чемоданов!» Ты, Вера, прежде чем давать советы и считать себя самой умной, разберись со своим бесхребетным Костиком. И перестань наконец быть содержанкой. Хотя какая ты содержанка, – хмыкала Катя. – С содержанками спят! А ты, как инвалид, получаешь бесплатное пособие.

– Не твое дело, – фыркала Верка. – И потом, откуда ты знаешь, сплю я с Костяном или не сплю? Ты разберись со своим Саквояжем!

Но вот что было совсем странным во всей этой ситуации – Катя полюбила этот еще не готовый дом, и этот участок, и сам поселок, зеленый и тихий, думала о них по ночам и даже скучала.

Представляла, какую купить мебель, мысленно развешивала шторы и люстры, покупала вазы и расставляла в них цветы.

Глупость, конечно. Еще какая глупость! Никто в спутницы жизни ее не приглашал. И в сожительницы, кстати, тоже.