— А я подумала, что если расскажу все твоему отцу, он поймет, что во всем виновата я и не будет ругать тебя.

Эдан так и застыл, согнувшись над лопатой. Он поднял на нее ошеломленный взгляд:

— Ты сказала ему?

Ариэль кивнула.

— Я не хотела, чтобы у тебя были неприятности. Поэтому пошла к нему и сказала, что во всем нужно винить лишь меня и что я готова принять любое положенное мне наказание, и что тебя нельзя ругать за то, что ты не помешал кому-то что-то сделать, если ты лежал без сознания на земле, когда все это случилось.

Эдан закрыл глаза и внутренне застонал.

— Замечательно.

Ариэль не поняла его горькой иронии. Она улыбнулась и сказала:

— Я подумала, ты будешь доволен. А твой отец все сразу понял. Он сказал, что я смелая девочка, раз пришла и рассказала всю правду. И сказал, что я могу не бояться наказания, так как принц серьезно не пострадал. Еще он поговорил с лордом Эрвином, и Корвина выпустили из темницы. Вот видишь, все закончилось благополучно.

— Просто великолепно, — покорно сказал Эдан.

— Надеюсь только, ты не слишком сердишься на меня за тот удар, — сказала Ариэль.

— Нет, Ариэль, я не сержусь.

— Я не хотела сделать тебе больно.

— Мне не было больно, Ариэль. Все в порядке.

— Потому что я никогда не хочу делать тебе больно, Эдан. Боюсь, я немножко перегнула палку. Иногда я сама не понимаю, что на меня находит.

— Пожалуйста, давай забудем об этом.

— Значит, ты на меня не сердишься?

— Нет, я на тебя не сержусь! — не выдержав, закричал он.

Она вздрогнула и отступила на шаг.

— Ты сердишься.

Он набрал в легкие побольше воздуху и медленно заговорил:

— Я не сержусь, Ариэль. Честное слова. Я просто больше не хочу говорить об этом, понятно? У меня еще осталось много работы, и, если ты не возражаешь, я хотел бы вернуться к ней.

— Я только хотела извиниться.

В тихом отчаянии Эдан закрыл глаза. Он сосчитал до десяти, а потом сказал:

— Отлично. Ты извинилась. С этим делом покончено раз и навсегда. И мы больше не будем говорить об этом. Договорились?

Девочка просияла.

— Договорились. Ну что ж, тогда можешь возвращаться к своей работе.

— Спасибо.

Она повернулась и пошла было прочь, но потом остановилась.

— Да, еще твой отец сказал, что хочет видеть тебя сразу, как только ты освободишься.

— Конечно, — сказал Эдан с кислой гримасой. — Спасибо, что передала сообщение.

— Всегда к вашим услугам. — Ариэль сделала ему быстрый книксен, повернулась и легкой походкой вышла из конюшни.

Эдан застонал, оперся на лопату и уныло поник головой. Одна из лошадей заржала.

— О, заткнись! — сказал он.

Двухдневного отдыха для Микаэла было более чем достаточно, чтобы встать на ноги. На второй день он уже жаловался, что не хочет лежать в постели, из чего можно было заключить, что он столь же крепкоголов, сколь и упрям. Но тут для разнообразия в дело вмешалась императрица и приказала Эдану следить за тем, чтобы принц сохранял полный покой, даже если для этого его придется привязать к кровати. Эдан с радостью воспользовался возможностью выполнить этот приказ буквально, и как только Микаэл попытался выйти из повиновения, привязал его к столбикам кровати. Это вызвало приступ царственного гнева поистине эпических масштабов, но спустя несколько часов Эдану удалось вырвать у Микаэла обещание не совершать никаких поползновений встать с постели, если он его отвяжет, и, хотя принц горько сетовал на свою участь, заключительный период выздоровления прошел без дальнейших осложнений.

Эдан отдал Микаэлу должное, когда тот, узнав, что Корвин попал из-за него в тюрьму, пусть всего на пару часов, страшно огорчился и немедленно послал за старшим товарищем.

Корвин явился бледный как смерть. Когда лорд Эрвин приказал бросить его в темницу, бедняга решил, что никогда больше не увидит света дня. Однако он не получил никаких объяснений, когда всего через два часа (которые, впрочем, показались ему вечностью) его выпустили на волю. А потому, когда тюремщик пришел за ним в камеру, Корвин нимало не усомнился в том, что сейчас его поведут на плаху.

Эдан находился в покоях Микаэла, когда Корвин вошел и упал на колени, умоляя о прощении. Микаэл немедленно велел ему подняться и подойти, после чего сказал старшему товарищу, что по справедливости это он должен просить прощения у него.

— Я сам напросился на это, — сказал Микаэл. — И получил по заслугам. И это был хороший удар, тогда как я повел себя крайне недостойно. Мне действительно жаль, Корвин, что ты оказался в тюрьме из-за меня. Даю слово, я постараюсь загладить свою вину. Ты простишь меня?