– Потому что… вы сами в этом виноваты.

– Как так?

– Много ты знаешь пар среди… ваших? Не просто встретились – перепихнулись – разбежались, а настоящих, крепких, семейных? – спросил я.

– Ну… Элтон Джон, например, со своим партнёром давно уже, – сказал Фил.

– Это там, на Западе. У них сексуальная революция ещё в 1960-х годах началась. А я про нашу страну.

– Э… ну… – замялся Фил.

– Вот видишь.

– Так у нас все гомофобы вокруг! Как в таких условиях спокойно жить вместе?! – возмутился Фил. На холодном воздухе он, кажется, протрезвел немного. – У нас даже официально запрещено ЛГБТ вступать в брачный союз!

– Отговорки. Никто не мешает, да и никогда не мешал жить вместе. Хоть тайно, а теперь и явно. Просто это у вас в крови, но вы боитесь признать, – сказал я.

– Что в крови?

– Легкое отношение к верности. Сегодня с одним, завтра с другим…

– Можно подумать, у вас не так же, у натуралов то есть, – иронично заметил Фил.

– Так же, но есть и крепкие союзы, а у вас таких и не встретишь. Вот даже ты, уж на что гей, а сам и не видел таких.

Фил замолчал, прижатый к стенке аргументами.

– Всё равно его люблю, – пробурчал он.

– Так кто тебе мешает? Люби.

– Он мешает. Он не гей, ему женщины нравятся, – вернувшись в минорное настроение, сказал Фил. – И я ничего не могу с этим поделать.

– А что, пробовал? – иронично поинтересовался я.

– Конечно.

– И как?

– Никак, – ответил Фил. – Он не поддаётся.

– Ну, какие твои годы. Может, получится ещё.

– А что, если мне его напоить? Вот прям сильно-сильно? – спросил Фил.

– Говорю же: я в этих делах не силён. Попробуй.

Вместо ответа парень вдруг положил мне ладошку на попу, слегка сжал и, придвинувшись, обдал алкогольно-табачным ароматом:

– А давай попробуем вместе?

– Я не по этой части, – сказал я, убирая его руку. – И держи свои лапки при себе. Не ровен час, сломаются.

Я потушил окурок, бросил его в пепельницу (оказывается, она тут была, но ей почти никто не пользовался, судя по чистоте) и вернулся в квартиру.

– Чего вы там так долго? – улыбнулся Глеб. – Я уж вас заждался. Ну что, продолжим? Я тут разлил как раз.

– Прости, но мне уже пора. Устал за день, хочу выспаться, – сказал я, проходя мимо.

– Что ж, пора так пора, – ответил Глеб. Он проводил меня до двери, пожал на прощание руку, и я ушёл. Мне стало очень неприятно находиться в его квартире. Этот Фил с его странными разговорами. Да ещё ручонки свои тонкие начал распускать. Его спасло лишь то, что Катя попросила быть с Глебом вежливым. А раз Фил его друг (странная какая-то дружба, честное слово!), то я не стал бить ему в морду. Хотя руки сильно чесались. Может, я и не гомофоб на словах, но на деле ненавижу этих манерных уродов. Хочешь мужиков пялить в задницу или свою подставлять: пожалуйста! Только не выставляй эту гомосятину наружу и не приставай к тем, кого такие вещи не интересуют.

Я был настолько зол на Фила и на Глеба, что долго не мог уснуть. Ворочался, вздыхал. Да ещё Катюши рядом не было, а я не привык спать без неё. Вернее, отвык уже. Потому ещё несколько раз выходил на свой уже балкон курить, пока не надоело. Лишь утомившись окончательно, повалился на кровать, уткнулся носом в подушку Воробышка, которая хранила её аромат и, вдыхая его носом, заснул.

И приснилось мне, что я стою на обочине автомагистрали. Немилосердно печёт солнце, на голубом небе – ни облачка, жара стоит страшная, градусов пятьдесят, наверное. Ни тенёчка вокруг. Лишь ровная, как стол, выжженная степь, куда ни посмотри. У меня в руках ничего, на мне – что очень странно – только трусы-«боксёры» и футболка, да ноги обуты в какие-то рваные старые кеды. У меня, кажется, в школе такие были.

Я понимаю, что жутко хочу пить, но у меня ни капли влаги. Не потею даже – организм иссох на солнцепёке. И куда идти не знаю, и как я тут оказался не пойму. Вдруг вижу – издалека, плавая в горячем мареве над асфальтом, появилась машина. Сначала я подумал –мираж. Но послышался шум, и вскоре приблизилась какая-то шикарная новенькая иномарка представительского класса.

Она остановилась рядом со мной. Окно открылось, изнутри высунулась голова… Это был Фил. Он улыбался, держа в руках запотевшую ледяную баночку с соком. По ней медленно сползали капельки росы. Увидев это, я нервно попытался сглотнуть, но во рту и горле всё пересохло.

– Что, поедешь с нами? – ухмыльнулся Фил.

Я, не имея возможности говорить потрескавшимися губами, только кивнул.

– Платить есть чем?

Я отрицательно мотнул головой.

– Тогда отсосёшь нам обоим, – он кивнул в сторону водителя, и я, пригнувшись, заметил там Глеба. Он тоже саркастически улыбался, глядя на меня. – Это и будет оплатой. Ну как? Согласен?

Я замер. Остаться тут, посреди знойной степи, – велик шанс умереть. Поехать с ними – придётся совершить мерзость, которая станет преследовать меня до конца жизни. Как же быть?! Я стал буквально мысленно метаться и… проснулся. Было раннее утро, часы показывали двадцать минут шестого.