Сказать, что мы с Катюшей в этот день устали – ничего не сказать. Едва нам привезли-таки новый диван, как мы, расстелив его, только и успели, что сверху простыню накинуть, раздеваться и повалились спать. Даже не стали искать подушки и одеяла – где их тут отыщешь в этой куче всего и вся? Благо, лето, тепло, можно спать даже с приоткрытыми окнами.

«The Show must go on!» – вдруг донеслось до моего слуха посреди ночи. Я раскрыл глаза. Посмотрел на часы: два пятнадцать. Какого хрена происходит?! До одиннадцати можно шуметь, потом – закон! Хотя и даже до одиннадцати приличные люди стараются не греметь. Но дом-то заполнен едва на четверть, значит, кому-то наплевать на всех. Считает, что он один.

«The Show must go on! Yeah!

Inside my heart is breaking,

My make-up may be flaking,

But my smile, still, stays on!» – гремело дальше. Я осторожно вытащил руку из-под Катюши, которая уснула, положив на неё голову. Queen голосом Фредди Меркьюри продолжал греметь своей, пожалуй, самой знаменитой песней. Мне нравится их творчество. Хотя фронтмен – нет, слащавый слишком. Да и был он, кажется, то ли голубой, то ли бисексуал. Я к ним нормально отношусь, в принципе. То есть равнодушно. Вот есть в природе тигры и львы, красивые хищники. А есть гиены. Они страшные и противные. Но тоже – часть фауны. Куда ж без них-то.

– Ёжик, ты чего проснулся? – послышался сонный голос Воробышка.

– Да я так… водички попить, – ответил я. Вот ведь счастливая она у меня! Спит, как ребенок. Хоть из пушек пали – не проснётся. А я не могу. Собака гавкнет за окном – просыпаюсь. Слух какой-то особенный. Самый тихий звук порой кажется рёвом реактивного истребителя. Вот и теперь. Queen грохочет на весь дом. Зараза. Пока не замолчит, не усну. Знаю себя.

Я натянул штаны, футболку, спортивные туфли и вышел на лестничную площадку.

«I guess I'm learning

I must be warmer now..

I'll soon be turning, round the corner now.

Outside the dawn is breaking,

But inside in the dark I'm aching to be free!» – продолжал надрываться Фредди. Откуда звук? Гремит во все стороны, да ещё с глубокими басами. Явно хорошая аудиосистема. Если такого сразу на место не поставить, – потом жить не сможем. Ага, кажется, наверху. Я поднялся на один этаж, второй, третий. Оказалось, что грохочет на последнем, двадцатом. Точно в такой же квартире, как наша. То есть на том же месте, только выше.

Нажал на кнопку звонка. Бесполезно. Постучал костяшками пальцев. Не открывают. Ясное дело: сам себя не слышит этот меломан, чтоб ему! Ладно. Сжимаю пальцы в кулак. Бью сильнее.

«My soul is painted like the wings of butterflies,

Fairy tales of yesterday, will grow but never die,

I can fly, my friends!»

– Ну, сейчас ты у меня полетаешь, друг, твою мать! – Злобно говорю в дверь, разворачиваюсь, сгибаю ногу в колене и… слышу, как в замке срабатывает механизм. Я опустил ногу. Обернулся. Дверь открылась. На пороге… тот самый тип, который пялился на мою жену.

– Ты знаешь, который час? – спрашиваю его хмуро.

– Нет, а что?

– Люди вокруг спят, вот что, – говорю ему.

– Правда?

– Издеваешься? Думаешь, ты тут один живешь?

– Два месяца назад было так.

– Было, да сплыло. Музыку выключи.

– А то что? – нагло спрашивает любитель Queen.

– Узнаешь, что, – угрожающе говорю ему, сжимая кулаки.

– Ладно, – нехотя бросает мне в лицо, закрывает дверь перед носом. Проходит пара секунд, и вдруг пространство взрывается мощным грохотом:

«I'll top the bill!

I'll overkill!

I have to find the will to carry on!

On with the,

On with the show!»

– Ах ты козёл драный! – я выругался, добавив ещё пару крепких выражений, и собрался было долбануть по двери ногой, но стоило мне снова только её поднять, как вдруг… всё замерло. Музыка оборвалась так резко, словно аппаратура исчезла. Воцарилась тишина. Такая, что у меня в ушах зазвенело. Я постоял ещё немного перед квартирой меломана и пошёл вниз. Ожидал, что в спину опять рванет какая-нибудь мелодия. Но ничего не происходит.

Я вернулся домой. Осторожно разделся, лег рядом с Катей, обнял её. Надеюсь, этот обожатель британского рока не станет так больше делать. Хотя кто его знает. Вот же зараза! Не успели въехать, как один полудурок уже образовался. А дальше что? Как в «Собачьем сердце»? Когда в фильме там в квартире хоровые пения устраивали. С этими мыслями я заснул.

Утром наши старания, вызванные переездом, продолжились. Мы расставляли и раскладывали вещи, а я периодически прислушивался: не слышно ли музыки? Но дом хранил молчание. Точнее, было издалека слышно, как где-то то молоток стукнет, то перфоратор зарычит, то собака залает. Многоэтажка постепенно наполняется жильцами, звуков становится больше.