– Ты девственница? – без обиняков спросил он.

Дотти расширила глаза, рывком высвободила руку и влепила ему пощечину.

– Что? – воскликнула она.

– Мои извинения. Несколько неожиданный вопрос, да?

Грей взглянул на ожидающий экипаж и кучера, который с каменным выражением лица смотрел прямо перед собой, велел тому подождать, затем взял Дотти за руку и повел к парку.

– Куда мы идем?

– Просто немного прогуляемся. У меня есть к тебе несколько вопросов такого свойства, что мне не хотелось бы, чтобы нас подслушали. Уверен, что и ты не захочешь.

Глаза Дотти расширились еще больше, но она не стала спорить, лишь поправила свою кокетливую маленькую шляпку и пошла с Греем; ее пышные юбки взбивал ветер.

Скверная погода и случайные прохожие не дали Грею возможности задать хотя бы один вопрос, пока они с Дотти не зашли в парк и не оказались на относительно безлюдной аллее, ведущей через небольшой садик с кустами и деревьями, подстриженными в виде затейливых фигур.

Ветер неожиданно стих, хотя небо потемнело. Дотти остановилась под сенью топиарного [42] льва и спросила:

– Дядя Джон, что за чушь вы несете?

Дотти, как и ее мать, походила на осень: волосы цвета спелой пшеницы и щеки с румянцем оттенка нежно-розового шиповника. Но если лицо Минни было просто миловидным и привлекательным, то у Дотти черты матери обрели изящные контуры, унаследованные от Хэла, и дополнились его же темными ресницами, что делало красоту племянницы чрезвычайно опасной.

Эта опасность больше всего чувствовалась во взгляде, который Дотти обратила на дядю, и он подумал: пожалуй, неудивительно, что Уильям ею очарован. Если, конечно, он очарован.

– Я получил письмо от Уильяма, в котором он намекает, что откровенно тебя домогался, или, по меньшей мере, повел себя неподобающим для джентльмена образом. Это правда?

Дотти открыла рот в неподдельном ужасе.

– Что-что он вам написал?

Так, похоже, одной проблемой меньше. Она, скорее всего, еще девственница, и ему не придется отправлять Уильяма в Китай, чтобы обезопасить от ее братьев.

– Как я и сказал, это был всего лишь намек. Уильям не сообщил мне подробности. Давай-ка пройдемся, пока мы совсем не замерзли.

Он взял Дотти под руку и повел по дорожке, которая вела к маленькой часовне. Там они укрылись в притворе, куда выходило единственное витражное окно с изображением святой Варвары, несущей на блюде свои отрезанные груди. Грей отвлекся на изучение сего возвышенного образа, что позволило Дотти привести в порядок растрепанную ветром одежду и решить, что она скажет дяде.

– Что ж, – начала она, вздернув подбородок. – Это правда, что мы… ну, что я позволила ему себя поцеловать.

– Да? И где же? Ох, я имею в виду… – торопливо добавил Грей, заметив по ее глазам, что она потрясена до глубины души.

А вот это уже интересно: откуда бы совершенно неопытной юной леди знать, что можно целовать не только губки или ручки?

– В каком месте географически, – пояснил он.

Румянец на щеках Дотти стал ярче: она не хуже Грея понимала, что сейчас выдала себя.

– В саду у леди Уиндермир. Мы оба пришли к ней на музыкальный вечер, и ужин еще не подали, поэтому Уильям пригласил меня немного прогуляться и… и я пошла. Был такой прекрасный вечер! – простодушно добавила она.

– Да, Уильям тоже это отметил. Раньше я не осознавал дурманящего воздействия хорошей погоды.

Дотти бросила на него неприязненный взгляд.

– Как бы то ни было, мы любим друг друга. Хоть это он вам сказал?

– Да, – ответил Грей. – Собственно, Уильям с этого и начал, прежде чем пуститься в скандальные откровения насчет твоей добродетели.

Глаза Дотти округлились.

– Он… что именно он вам сказал? – требовательно спросила она.

– Достаточно, как он надеялся, чтобы убедить меня немедленно пойти к твоему отцу и объяснить ему, почему он должен согласиться отдать тебя в жены Уильяму.

– Ох!

Дотти глубоко вздохнула, как будто с облегчением, и отвела взгляд.

– Значит, вы собираетесь это сделать? – спросила она, вновь посмотрев на Грея огромными голубыми глазами, а потом с надеждой добавила: – Или вы уже?

– Нет, я еще не говорил с твоим отцом о письме Уильяма. Решил, что для начала нужно поговорить с тобой и выяснить, разделяешь ли ты его чувства в той мере, как он думает.

Дотти моргнула и одарила дядю ослепительной улыбкой.

– Ох, дядя Джон, вы такой внимательный! Многих мужчин нисколько бы не заботило женское мнение в подобной ситуации. Вы же, как всегда, очень деликатны. Мама не устает превозносить вашу доброту и отзывчивость.