Наши воспоминания могут проявляться в двух формах. Иногда, когда мы вспоминаем прошлое, на ум приходят события, происходившие на самом деле, как поцелуй втроем или звонок мамы с печальной вестью. А порой мы думаем о том, что могло бы произойти, если бы в свое время в прошлом мы выбрали другую дорогу в жизни. Действительно, мы, бывает, лучше помним то, чего не сделали, чем то, что произошло на самом деле.

Когда я был моложе, я влюбился в красивую, но сдержанную особу. Как-то раз она, казалось, решилась преодолеть свою застенчивость и начала увлекать меня в спальню. Однако я подумал о своей тогдашней подружке и не воспользовался предоставляющейся возможностью. Тем не менее я все думаю: что бы было, если бы я тогда остался? Стало бы это приятным воспоминанием о краткосрочной пылкой связи или полностью перевернуло бы мою жизнь?

У многих моих друзей есть подобные воспоминания о несостоявшихся событиях, подобных моему, о моментах, когда они были готовы лечь в постель с женщиной, которая им нравилась. Интересно, бывают ли такие воспоминания у женщин?

Как-то много лет спустя во время творческого отпуска мы разговорились с Нилом Роузом, который в то время работал в Университете имени Саймона Фрэйзера [32] в Британской Колумбии. Нил считается самым крупным специалистом в мире по контрфактуальным воспоминаниям. Он изучает воспоминания людей об альтернативах, которые они упустили, и то, как повернулась бы жизнь, если бы они сделали другой выбор. Независимо друг от друга мы оба начали размышлять о возможных различиях при мыслях о несбывшемся у мужчин и женщин.

Исследователи, ранее изучавшие контрфактуальное мышление, не обнаружили половых различий, достойных внимания. Но чем больше мы с Нилом говорили, тем очевиднее становилось, что ошибка исследователей, вероятно, заключалась в неверной постановке вопроса. В предыдущих исследованиях проводилось изучение контрфактуальных мыслей людей о возможных успехах, которых они не достигли (например, «Если бы я больше тренировался, я выиграл бы»), но они не затронули пласт взаимоотношений в воспоминаниях. Во время нашей работы с коллегами Нила Джинджер Пеннигтон, Джил Коулмэн и Марией Джаники и моим коллегой Нормом Ли мы более пристально посмотрели на то, что люди думают о несостоявшихся романтических отношениях. На протяжении ряда исследований мы просили испытуемых подумать об их романтических отношениях в прошлом, об их успехах в учебе, о друзьях или взаимоотношениях с родителями. Когда они начинали вспоминать прошлое, мы задавали им вопрос: «Не хотели бы вы поступить иначе, если бы можно было вернуть прошлое?»

Когда речь шла о родителях или школьных делах, и мужчины, и женщины в два раза чаще сожалели о своем бездействии, о том, что им следовало сделать, а они не сделали, чем о действиях, которые они совершили и о которых сожалеют. Что же касается любовных взаимоотношений, то здесь реакции мужчин и женщин очень отличаются. У женщин гораздо больше сожалений по поводу того, что они сделали (наподобие: «Связала свою жизнь с этим эгоистом и подонком! А ведь мама предупреждала!»). А мужчины в подавляющем большинстве сожалеют о том, чего не сделали (к примеру, жалко, что не познакомился поближе с такой-то дамочкой).

С точки зрения эволюционной психологии в этом есть смысл: мужчины более склонны к беспорядочным сексуальным связям, тогда как женщины в этом отношении более осторожны. Когда женщины принимают неверное решение, они об этом долго помнят. Вероятно, эти воспоминания позволяют им избегать подобных ошибок в будущем.

В главе 1 я пообещал вам путешествие из болота к звездам. После этого мы со скоростью урагана понеслись от этого болота, сделали несколько остановок и поговорили о сексе, убийствах и расовых предрассудках. Мы увидели, что если будем подолгу разглядывать цветные вкладыши журнала «Playboy», что, в общем-то, вполне естественно, то это может испортить картину взаимоотношений с современным миром, переполненным информацией. Мы заглянули в темный мир «убийственных» фантазий и обнаружили там некоторые природные склонности, которые приводят кое-кого из нас в больницы или тюрьмы. А затем мы погрузились глубже в джунгли человеческой природы и рассмотрели различные области предрассудков.

В главах 6, 7 и 8 мы перевели взгляд на наш собственный мозг. Мы увидели, что внутри его не чистая доска и не болванка, а книжка-раскраска с указаниями, что делать, которые попали туда еще до нашего рождения. Там также есть пространство, которое будет заполнено художественным материалом жизненного опыта. Мы увидели, что мозг — это не одно действующее «Я», а целый набор порой самых разрозненных подтипов «Я», каждый из которых выполняет разные и очень важные задачи вроде охраны от нехороших людей, установления контактов с соседями и заботы о близких. Эти подтипы «Я» появляются в различные моменты жизни, садятся в водительское кресло и ведут машину по жизненному пути, объезжая стороной возможные препятствия и останавливаясь там, где у нас появляются какие-то возможности. В следующих главах мы отойдем от отдельного человека и поднимемся вверх, чтобы увидеть картину с высоты. Мы рассмотрим, как простые эгоистичные наклонности объединяют нас с окружающими, заставляют подчиняться социальным нормам, принимать социально мотивированные потребительские решения и даже вызывают желание ходить в церковь. В последних главах мы поднимемся еще выше и посмотрим вниз, чтобы увидеть, как наши земные потребности связывают нас с экономикой и появлением социального порядка.

Когда моему младшему сыну было четыре года, его совершенно не волновало, сколько мы платим за его игрушки. Новые или подержанные? Неважно. Бесплатно? Чудесно. Однажды мы с ним разрезали старый картонный ящик и с помощью клейкой ленты соорудили не очень прочный игрушечный тоннель для его машинок. Стоимость материала составила что-то около двадцати центов. Но даже если бы я купил ему какую-нибудь новейшую диковинную игрушку в магазине «Шварц» [33] за пару сотен долларов, он, наверное, был бы не так счастлив. Но я понимаю, что такое равнодушие к дорогим вещам продолжается недолго. Когда я был приблизительно такого же возраста, как и мой сын, я с удовольствием ходил с матерью в магазинчик дешевых товаров в надежде, что она мне там что-нибудь купит. Но когда мне исполнилось восемь, я напрочь отказывался даже заходить в этот дисконтный рай, и я живо помню, какую истерику закатил прямо посреди толпы покупателей на Стейнвей-стрит [34] . Наверное, мама думала, что прохожие указывают на нее пальцем: «Боже мой, она тащит ребенка в эту жалкую лавку!»