В игровой ситуации, изображенной на рис. 12.1, некоторые соседи при принятии решений пользовались в основном простым правилом: согласиться с большинством. Биолог-антрополог Роберт Бойд, Пит Ричерсон и Джо Генрих собрали большое количество данных о том, что в людях заложены мощные механизмы конформизма, которые обычно служат нам вполне исправно (например, можете наугад пожевать разные листочки и корешки в качестве обеда и после эксперимента умереть, а можете последовать примеру соседей и есть то же, что и они, и не умереть). Психологи Таня Чартранд и Джон Барг обнаружили, что свойственная нам тенденция подражать другим является автоматической и обычно неосознанной (если вы разговариваете с человеком, который качает ногой и чешет лоб, вы тоже начнете качать ногой и чесать лоб, даже не замечая этого). Однако как у Агнесс и Альберты, у некоторых людей порог, который позволяет им быть ведомыми, может быть выше или ниже среднего.

В приведенном примере я допускаю, что у участников не было предварительного твердого мнения о последствиях голосования. В жизни же у нас бывают твердые субъективные убеждения по поводу важных решений, которые нам приходится принимать. Что лежит в основе наших решений, когда мы соглашаемся идти вместе с группой или занимаем обособленную позицию, рискуем или осторожничаем, отвечаем положительно или отрицательно на предложение заняться любовью, сражаемся или избегаем конфликта? Чтобы ответить на эти вопросы, крайне важно объединить идеи эволюционной психологии с идеями теории динамических систем. Как я говорил в предыдущих главах, субъективизм при принятии решений предсказуем, но различается в зависимости от того, мужчина это или женщина, на какой стадии жизненного цикла он находится, какова его или ее стандартная стратегия поиска партнера и какой мотивационный подтип в настоящее время находится на водительском месте.

Например, мы выяснили, что мужчины, которыми в данный момент управляет брачный подтип, скорее всего, пойдут против мнения группы, а женщины с брачным настроением, скорее всего, согласятся с ней. С другой стороны, и мужчины и женщины приспосабливаются к группе, когда чувствуют угрозу, — тогда включается подтип «ночной сторож». Кроме того, выбор того или иного поведения динамически связан с текущей социальной ситуацией. Например, если рынок невест перенасыщен в отличие от рынка женихов, представители обоего пола будут корректировать свою брачную стратегию. А если говорить о зависимости от ситуации, то здесь есть динамическая связь между нынешней ситуацией и реакцией человека: мозг может менять подтипы, переключая мотивационные механизмы, когда то, что изначально расценивалось как брачная возможность, вдруг оборачивается потенциальной опасностью.

Здесь есть один крайне важный момент. Для того чтобы понять, как у людей возникают социальные сложные системы, нельзя просто сказать, что мы муравьи, — и тогда ответ будет зависеть от случайных общих процессов, которые в равной степени относятся к любой динамической системе. Нужно понимать, что ответ зависит в значительной степени от наших конкретных субъективных решений, которые отличают наш вид, и что эти субъективные решения сильно разнятся в зависимости от того, какую социальную сферу мы в настоящее время рассматриваем. Наконец, индивидуальные различия тоже могут оказывать огромное влияние на то, как в конечном итоге все сложится. Я не просто говорю, что там «все очень сложно». Я говорю, что, как ни странно, мы можем уменьшить эту сложность, избегая тенденции к упрощению. Когда мы объединяем положения теории динамических систем с идеями эволюционной психологии, мы получаем гораздо более глубокое и полное понимание картины социальной жизни, которая может возникнуть в отдельных ситуациях, создаваемых нами для самих себя. В следующем разделе мы рассмотрим, как сочетание эволюционных и динамических идей приводит к ряду важных выводов, исследуя, как развитие различных субъективных идей в наших головах влияет на форму и структуру наших социальных сетей.

Иногда наши социальные сети выглядят как плоские квадраты микрорайона, как на рис. 12.1, а иногда иначе. На самом деле существуют различные социальные геометрии, связанные с различными фундаментальными мотивами поведения, как это показано на рис. 12.2. Например, когда речь идет о социальном статусе, то геометрически это выглядит как пирамида, и чем выше положение человека в этой иерархии, тем меньше вакансий перед ним открывается. Как я уже отмечал, для мужчин по сравнению с женщинами статус несет двойную выгоду. Он не только расширяет их непосредственный доступ к благам, но и увеличивает возможности заполучить желаемого партнера. По этой причине мужчины чаще вовлечены в такого рода иерархические битвы.

Рис. 12.2. Эмерджентные социальные геометрии. Наши социальные сети принимают самые разные формы в зависимости от того, кто рядом с нами и какой подтип руководит нами в данный момент [50]

Геометрия сетей дружеских уз, с другой стороны, более плоская и относительно открытая: если вы друг моего брата, то вы (и ваш брат) можете стать моим другом. Женщины, как правило, более отзывчивы, и представители обоего пола в качестве друзей предпочитают женщин мужчинам. И хотя здорово иметь друзей, по-настоящему близкие дружеские связи по своей природе имеют ограничения в виде конкретного бюджета времени и сил. Возникают и проблемы с управлением группой, когда она становится слишком большой: трудно устроить пикник, если придется беспокоиться о том, чтобы накормить и напоить двести человек (это одна из причин, почему большая свадьба, как правило, доставляет больше хлопот, чем радости).

Но когда дело доходит до собственной безопасности, то чем больше коллектив, тем лучше. Когда я якшался с хулиганами, как-то произошла настоящая «война банд». Один из симпатичных итальяшек из компании на 46-й улице запал на сестру парня из банды Гаррисонов, члены которой носили свитера и куртки с логотипом фирмы «Чанселерс». Бандитская разборка казалась для восьмилетнего мальчишки крутым делом, но я понимал, что подростки во время вооруженных конфликтов могут драться до крови, и предпочел бы остаться дома и почитать книгу, чем быть кандидатом на поездку в травмпункт. Но если бы я в тот вечер отсиделся дома, насмешкам и издевкам не было бы конца. Поэтому я пришел на «место сражения», пытаясь унять дрожь в руках и стараясь не думать, каково это, когда тебя огреют цепью по голове или всадят нож. К счастью, в тот вечер набрали столько пацанов из нашего района и даже из соседних кварталов, что я мог надеяться остаться в тени, когда начнется заварушка.

Когда банда «канцлеров» завернула за угол, они неистовство вопили и кричали, настраивая себя на войну. Их было много, мы насчитали человек пятьдесят. Но наша группа насчитывала почти сотню. Гады «канцлеры» вдруг остановились как вкопанные. Они, должно быть, глазом быстро охватили приблизительную численность обоих противоборствующих сторон. Пошептавшись друг с другом минуту или около того, они развернулись и побежали в другую сторону. По словам Берта Холлдоблера и Эдварда Уилсона, муравьи не могут выполнять арифметические действия, но у них есть способность в экстренной ситуации приблизительно оценить размер группы противника. Поэтому, как и эти подростки-вояки, муравьи предпочитают не вступать в битву с другой колонией и спасаются бегством, если оказывается, что они в меньшинстве.