— Какие такие игры? — Горохов с интересом уставился на Свету. — С пытками?

— Это не пытки, а так называемое сексуальное доминирование. Сейчас я объясню, чтобы было понятно. Убитому в жизни не хватало некой госпожи. Тогда версия Андрея вполне объяснима. И потом, не просто же так труп абсолютно голый. Явно прослеживается сексуальный подтекст.

— Вы хотите сказать, что проститутка причиняла боль потерпевшему? Но зачем? Он что? Мазохист?

Горохов был здорово сбит с толку.

— Скорее всего, да. Возможно, причина кроется в психической травме, пережитой в детстве. Подчинение, переживание боли, унижения становится единственным понятным способом получения любви и связанного с ней удовольствия.

Светлана так и выдала все это ровным лекторским голосом, но потом всё-таки тихонько выдохнула. Не слишком удобно даме мужчин в таких вот вопросах просвещать, даже если она — эксперт по потёмкам человеческой души.

— Хм-м… — Горохов поскрёб затылок. — Какая неординарная личность этот товарищ Дицони. Значит, ищем проститутку. Найдем ее и закроем дело.

— Я бы не рассчитывал на быстрое раскрытие, — я снова внес свои «три копейки». — Сомневаюсь, что проститутка убила артиста.

— Почему? — поморщился Горохов, словно негодуя, что я помешал и забрил его такую правильную следственную версию. А главное — такую короткую в плане сроков ее реализации. Мечта следака, а не версия.

Я вздохнул и стал загибать пальцы.

— Во-первых, проститутка бы не ограничилась кражей одной подвески, а прихватила бы с собой перстни и браслеты тоже. Во-вторых, удар смертельный и нанесен в сердце. Точный. Какова глубина раневого канала? — спросил я судмеда.

— Около двадцати сантиметров. Точнее определим на вскрытии.

— Получается, что удар был довольно сильный. По-мужски твердый?

— Похоже на то, — кивнул профессор.

Казалось, ему нравится наш спор и то, что он в нём участвует.

— Может, эта женщина в прошлом спортсменка, — не унимался Горохов. — некоторые наши олимпийские чемпионки любого мужика за пояс заткнут.

— Ну, на олимпийских чемпионок не будем клеветать. Но даже если предположить, что женщина эта подготовленная и убила Артурчика, когда он был связан. То зачем тогда после заморачиваться и снимать путы с его рук? Следы же все равно остались.

— Хм-м… — кивнул следователь. — Логично.

— И самое главное, — для важности суждения я даже поднял указательный палец вверх. — Зачем вспарывать живот? Ведь, фактически, Дицони был уже мертв…

Администратор гостиницы «Россия» Евгения Иванова, молоденькая девушка с неброской и простоватой внешностью русской Аленушки, вжалась в стул в кабинете Горохова и хлопала на нас испуганными глазенками.

— Что вы так волнуетесь? — Никита Егорович участливо посмотрел на нее. — Чаю хотите?

— Нет, спасибо, — ответила та, слегка заикаясь.

— Еще раз расскажите о вчерашней встрече с Артуром Дицони и его спутницей. Вы все как-то сбивчиво говорите. Я мало что понял.

— Постояльца я этого не знала… Не хотела пускать его гостью. У нас после одиннадцати посетителям нельзя. А мне не передавали… Он поднял скандал. Пришел старший администратор и велел пропустить их.

Кулачки на ее коленях сжались. И так девчонке непросто, а тут еще Никита Егорович, будто строгий учитель, требует связности.

— Что было дальше?

— Часа через три эта дама выскочила из гостиницы, ну… Как ошпаренная.

— Посмотрите, — Горохов разложил на столе фотографии молодых, но уже изрядно потертых жизнью женщин. — Она есть среди них?

Фотографии проституток нам оперативно предоставили конторские. Даже запрос не пришлось делать. Один звонок нашему руководству, и оно порешало вопрос с руководством КГБ. В эти времена почти все жрицы любви (а в особенности их элитная прослойка, что трудилась исключительно за валюту), что хоть как-то имели отношение к гостиницам, находились под плотным колпаком у КГБ. Через путан тысячами проходили частые зарубежные гости нашей страны. Оперативное кураторство иностранцев осуществлялось через агентурную сеть из девиц легкого поведения.

— Нет… Никого не узнаю, — администратор вздыхала и, зажевав губу, старательно разглядывала фотографии.

— Вы не торопитесь, — Горохов нахмурился и закурил, — Посмотрите внимательнее.

— Тут они, как это сказать, в обычном виде. А многие и вовсе не накрашенные. Да и фотографии черно-белые, — оправдываясь, пожала плечами Иванова. — А та была яркая. Вызывающе красивая.

— Красивая?

— Не знаю… Но она точно не из простых. Видна порода. И одежда явно импортная. Такую за рубли не купишь.