В морпехе Мезенцев знал одного майора, который всегда начинал "чисто символически", а заканчивал полной бессознательностью. И хоть шахтер на майора внешне был не похож, даже "по пять капель" принимать не хотелось.

– - М-да?
– - удивленно покомкал маленькие губки шахтер, совершенно не зная, что же еще предложить гостю.
– - И свежину, гад, сожрали... А то, что осталось, жена продала. Долги хоть вернули. Вот, -- нет, он определенно не знал, что же еще предложить гостю, пока не догадался назвать себя: -Иван, -- и протянул ту же кисть, которая еще совсем недавно изображала из себя подобие кружки.

Мезенцев представился и уже одним этим опечалил Ивана.

– - Так ты ме-е-ент?
– - протянул он таким тоном, каким оценивают дома принесенный с базара бракованный товар.
– - А чего ж без формы?

– - Не выдали еще, -- смутился Мезенцев.
– - Вообще-то, я морской пехотинец... Вернее, был... Уволился вот, и теперь, значит, в милицию...

– - Ну-у, морпех -- это сила!
– - в глазах Ивана бракованный товар стал смотреться чуть лучше.
– - А я, знаешь, где служил?
– - и заторопился, быстрее заработал своими миниатюрными губками, так подходящими к его маленькому сморщенному личику.
– - Про это один анекдот есть. Американский шпион, значить, строчит в ЦРУ доклад про нашу армию. "У них, -- пишет, -есть род войск -- "голубые береты". Так один "голубой берет" стоит трех наших "зеленых беретов". И еще есть "черные береты", -- Иван показал на Мезенцева.
– - Так один "черный берет" стоит пяти "зеленых беретов". А еще у них один род войск есть. Так там вообще такие звери служат, что им даже оружия не выдают. Стройбат называется", -- и задергал лысеющей головкой под тихие носовые смешки.

Улыбкой Мезенцев отблагодарил Ивана за анекдот "с бородой" и одновременно, сам того не зная, еще больше расположил его к себе. Бракованный товар быстро превратился в фирменный.

– - В стройбате я и служил, -- сказал Иван о том, что уже и так было ясно.
– - Старшим лопаты... А все потому, что судимость имел. Хоть и условную, а все-таки... Так, может, чайку?

– - Хорошо, -- согласился Мезенцев, хоть и не чаи распивать пришел он к шахтеру.

– - А что, твой сосед дома?
– - спросил он Ивана, усиленно ищущего по полкам шкафчика пачку чая.

– - Какой сосед?
– - не понял тот.

– - Ну, что дворец строит...

– - Витька, что ли?
– - спросил Иван с недоумением. Видимо, для него не знать этого Витьку было равнозначно тому, чтобы не знать Пушкина или Ельцина.
– - Конечно, дома. По утряне сегодня на своих "мерсах" прикатил...

– - На чем?
– - не разобрал Мезенцев под грохот передвигаемых Иваном на полках пустых жестяных банок.

– - На "мерсах"... Ну, машины такие толстые!
– - развел он руки, показывая, насколько они "толстые".
– - Миллионерские...

– - А он что, коммерсант или банкир?
– - не унимался Мезенцев.

– - Ну, ты даешь!
– - Иван мешком сел на некрашеную деревянную скамью, стоящую под шкафчиком.
– - Ты ж мент, а не знаешь! Витька Прислонов -- это ж вор в законе!

– - А почему ж не посадят, раз вор?
– - удивился Мезенцев.

– - Не-е, ну ты вообще даешь!
– - хлопнул Иван ладонями по латкам на коленях брюк.
– - Вор в законе -- это ж как царь. Он не ворует, не убивает. Он только правит. Это раньше, говорят, от него требовалось раз в годок самому пошустрить, а теперь и это не обязательно, -- Иван подумал что-то свое и все-таки решился высказать и это, но почему-то только после того, как оглянулся на свои подслеповатые оконца: -- Вор в законе теперя покруче банкира будет. Денежки у него общаковские все в деле крутятся, людишки, которые на подхвате, где бизнесуют, а где и соперников постреливают. Чтоб им, значить, поболе доставалось. А он... Да ты за дом-то мой зайди, позырь на его хоромины!

– - Видел, -- небрежно ответил Мезенцев.

Небрежность была настолько же сильной, насколько сильно его удивление домом Прислонова. Он ведь по-хитрому осмотрел его со всех сторон, пока не завернул к шахтеру. Выглядел дом действительно побогаче и покрасивее, чем замок Пеклушина. Чувствовалась уверенная рука архитектора и грамотная работа строителей. Дом казался кусочком Западной Европы, перенесенным по воздуху и вставленным в бесконечные, уныло-однообразные ряды бедных шахтерских домиков, коптящих низкое небо из покосившихся грязных труб. Дом вздымал крепостные стены красного кирпича, матово отливал бельгийскими стеклами окон, потрясал ажурной вязью балконных решеток. Даже крыша у дома была совсем не местная -- не из черного рубероидного толя, не из крошащегося серого шифера и даже не из жести, -- а из настоящей голландской черепицы.

– - Это он за год таким богатеем стал, -- пояснил Иван.
– - А ить босотой был жуткой! Батя -- алкаш, по тюрьмам да по ссылкам скитался, мать -- стерва скандалистская.. Сам из зон не вылезал. То за драку, то за грабеж... А теперь -- сам видишь...

Нет, сколько ни напрягал память Мезенцев, а вспомнить этого Виктора Прислонова из своего детства не мог. Да и вряд ли это получилось бы. Мезенцеву -- двадцать пять, Прислонову -- за тридцать. Отголоском прошлых легенд -- о бандюгах и драках -- то вроде бы звучала фамилия, то не звучала, и как он ни напрягался, а представить человека за этой фамилией он так и не смог.

– - Вот гадство: нету чаю!
– - сокрушенно грохнул пустой банкой по полке Иван, и шкафчик возмущенно загудел, не понимая, в чем он-то виноват, если и до этого было ясно, что никакого чая в доме не было и нет.
– - Жена, наверно, на смену утащила, -- соврал Иван.
– - Он же дорогущий, гад!.. Ну, ничего! Мы сейчас чай соорудим, как в старые времена, после войны...

Несмотря на протесты и отнекивания Мезенцева, Иван ссыпал на оторванный уголок газеты немного сахару-песку, положил на колосник печи, подкинул угольку, скривившись, пояснил: