— Я ни кого не потеряю, уже некого терять. Как оказалась у меня нет семьи. Кроме бабушки. — Вскидываю на него взгляд, а брови от удивления ползут вверх. У него мама, отец, младший и старший братья, два племянника, два дяди, двоюродные сестра, братья и бабушка, в конце концов. Макс лишь качает головой, наверняка зная, о чем я думаю. — Бабушке я все объяснил, и она согласна с тем, что бы мы уехали. А все остальное… Я расскажу, но не сейчас.

— А может мне уже хоть кто-нибудь хоть что-нибудь объяснит? — Подает голос Иришка, с выражением полнейшего непонимания на лице.

— Она ничего не знает? — снова обращаюсь к брату. И он отрицательно качает головой.

Я поворачиваюсь к подруге в пол оборота и впервые за это время озвучиваю все, что со мной произошло. Она та, кто всегда и во всем меня поддерживает, а брат имеет права знать хотя бы потому, что сейчас перелопачивает всю жизнь из-за меня.

Макс сидит с нечитаемым выражением лица. Ира, обхватив голову, уперлась глазами в стол. А я… даже слез уже нет. За время, проведенное в клинике, я выплакала и выистерила все, что было и даже, наверное, смирилась с тем, что это теперь останется со мной навсегда.

— Когда я увидела тебя в компании тех нариков, я даже предположить не могла такое. — Тихо, будто сама с собой, произносит подруга

— Тебе и правда лучше уехать, — произносит после долгих минут тишины. — В универе, с ноября, все судачат о девушке, местной, которая за большие бабки в клубе раздвинула ноги перед каким-то приезжим. Видео их утех кочует из телефона в телефон. Я сама не смотрела на эту гадость, но говорят, что парня там не опознать, а вот девушку видно очень хорошо.

Я в ступоре. Никто НЕ БУДЕТ обсуждать меня, все УЖЕ обсуждают. И судя по всему на видео все выглядит как обоюдный акт, а значит ничего не доказать и не исправить.

— Я созвонился с одним другом. Мы служили некоторое время вместе, — после очередной паузы говорит брат, — Он давно звал меня. Правда в гости, — усмехается, — в общем, я сказал, что хочу уехать, так что он уже ждет нас и все там готовит. Деньги за службу у меня еще есть. Этого не хватит, что бы заткнуть всем рты здесь, но хватит на то, чтобы осесть в другом городе. Твои документы из универа я забрал, там, кажется, даже рады были мне их отдать. Паспорт и прочая ерунда, тоже у меня. Тебя здесь больше ничего не держит.

«Больше ничего не держит». Девятнадцать лет жизни и все перечеркнуто одним моментом.

— Мне надо поговорить с мамой, — да, она меня выгнала, но если видела то видео, могла не так все понять. Я не хочу верить, что в родном городе стала совершенно чужой, она же моя семья. Да и отчим, пусть не родной отец, но относился ко мне не плохо.

— Не стоит тебе с ней говорить, — качает головой Макс, — я был у нее, когда вернулся. Это не лучшая идея.

— Я тоже была у нее, — потухшим голосом говорит Иришка, — когда увидела тебя на улице и не смогла увести с собой. Я согласна с Максом, тебе лучше не ходить.

Я перевожу взгляд с брата на подругу:

— Да не могу я уехать не поговорив. Она же моя мама.

На моей памяти это был единственный случай, когда Макс и Ира были так единодушны в своем мнении. Может и стоило их послушать…

Уже минут десять втроем сидим в машине напротив моего дома. Из кафе мы ушли сразу после разговора и направились сюда. Иришка, не слушая никаких возражений, поехала с нами.

Делаю глубокий вдох и тянусь к ручке двери.

— Может я все — таки с тобой? — в очередной раз предлагает Макс. Он всерьез обеспокоен, как пройдет этот разговор.

— Нет, я хочу сама. — Мотаю головой.

Есть же такая вещь, как предчувствие. Никогда в такое не верила, но сейчас такое ощущение, что ничего хорошего из этого разговора не выйдет. И рада бы выбросить все из головы, да вот только в груди печет от непонятного беспокойства.

«Да глупости какие-то. Что может случиться? Это ж моя мама!»

Выхожу из машины и направляюсь в сторону нашего коттеджа. Здесь все так, как будто я никуда и не уходила, но откуда тогда чувство, будто все здесь чужое.

Иду по тропинке к крыльцу и останавливаюсь. Именно на этом месте я стояла почти четыре месяца назад.

— «Ты позор семьи. Шл@ха. Проваливай, что бы мы тебя больше не видели». — Бьет по голове, память о том дне. Хочу быстрее пройти к дому, слишком сильные и болезненные воспоминания, но не успеваю сдвинуться с места — на пороге стоит мама. Хочу кинуть к ней на шею и расплакаться, как маленькой, чтобы ее руки на моих волосах успокоили, согрели и спрятали от всех невзгод. Но попытавшись сделать шаг вперед, вижу, как мама вскидывает руку в жесте «стоп».