— Короче, Бро… — начинает Рыжий и замолкает, прикусывая губу.

Коренастый безразлично смотревший на меня, поворачивается к Рыжему и в его взгляде появляется любопытство.

— Мля… — мнётся Рыжий. — В общем, хочу замять инцидент… Был неправ.

Чего? Это типа он извиняется что ли?

— Но ты, вообще-то тоже! — голос его делается увереннее и злее, но будто что-то вспомнив, едва начав, он тут же замолкает.

Ну ладно, понимаю, извиняться трудно, да?

— Ты тоже меня прости, я уже пожалел, что так сорвался, — делаю я пилюлю не такой горькой.

Мне незачем строить из себя охрененного мачо, и глумиться над поверженным и униженным противником мне не нужно. Это мою самооценку не повысит. Он, всё равно, будет меня ненавидеть и при первом удобном случае ударит в спину. Но, по крайней мере, может не будет сам провоцировать подобные случаи.

— Ладно, чё, замяли значит, да? — уточняет он.

— Замяли, — соглашаюсь я.

— Слышь, зёма, а чё за зверь такой, а? — интересуется коренастый, рассматривая Раджа.

— Стаффордширский бультерьер, — отвечаю я. — Английская порода. Небольшую берёзу пополам перекусывает.

— Да ты чё? — удивляется он. — Продай.

— Не могу. Он только одного хозяина признаёт. Сдохнет без меня.

— Чё серьёзно? — удивляется он ещё больше. — Типа, как лебедь что ли? Красивый пёс. А ты где брал? Я тоже б себе такую взял.

— Из Риги отец привозил, — продолжаю импровизировать я. — Туда из-за границы завозят.

— А ещё поедет?

— Так он там служил. Он же военный.

— Мля… Слышь, Рыжий, в Риге никого нет у тебя?

Тот машет головой.

— Хорошая животинка. Если берёзу, то и руку запросто перекусит, а может и ногу, да?

Вот как бывает, человек явно криминального склада, закостеневший во грехе, так сказать, а видишь как к живому тянется, прямо сердцем расцветает.

— Ну чё, всё тогда? — спрашивает Рыжий.

— Выходит, всё, — соглашаюсь я.

— Замирили?

— Ну, да.

Они уходят, а я иду к Наташкиному подъезду. Захожу и тихонько зову:

— Наташа, Андрей!

Тишина.

— Ау! — ещё раз зову я.

Наверное в квартиру поднялись. А какая квартира? Этого я и не знаю. Вроде как считается, что это само собой разумеется, но вот… И что, все квартиры теперь обходить? Ну блин, мент в просак попал.

Но подмога приходит, и приходит она со стороны Раджа. Он уверенно поднимается и останавливается напротив двери на втором этаже.

— Раджа, точно? Не прикалываешься? А то может мстишь за то, что я про тебя наговорил коренастому парню с криминальной внешностью?

Радж фыркает, усиленно машет хвостом и нетерпеливо гавкает. Дверь тут же открывается и из неё выглядывает взволнованная Рыбкина.

— Цел? — спрашивает она.

— В смысле? — как бы не понимаю я.

— Что в смысле, бока не намяли тебе?

— Ах это, — я улыбаюсь, — нет, не намяли. Ещё не родился тот, кто сможет мне бока намять.

— Хвастунишка, — криво улыбается она. — Я минимально одного такого человека знаю. Заходи, чего стоишь, вон собачка с ума сходит, как зайти хочет.

И верно, Радж весь раскачивается от движений своего хвоста. Переминается с ноги на ногу и то и дело оборачивается на меня, мол идёшь или что ты там вообще? При этом он поскуливает, охает, хрипит и, того и гляди, сорвётся в лай.

— Да ладно, Андрюхе в интернатуру свою чесать пора.

— Да заходи уже, чай с вишнёвым вареньем попьём. Вишнёвое варенье. Эй… Вишнёвое варенье. Что, больше не работает?

Это типа триггер такой, надо при этих словах слюни пускать?

— Я научился держать себя в руках, — отвечаю я и делаю Раджу сигнал заходить.

Он несётся в квартиру и начинает лаять, как сумасшедший. Я снимаю куртку, а Наташка подаёт мне тапочки. Всё-таки она настоящая красотка с большим потенциалом, юная лань, с румяными ланитами, тёмными, тяжёлыми, слегка вьющимися волосами до плеч. Тонкая девичья фигурка, ножки… Эх, где мои семнадцать лет…

Я прохожу и осматриваюсь. Собственно, всё как у нас. Квартира точно такая же, только на втором этаже. Крашеный пол, старенький диванчик, сервант…

— И кто этот человек?

— Какой человек? Который бока тебе намять сможет? Я, конечно. Сомневаешься?

Она смеётся. Ну, и я тоже.

Мы заходим на кухню. Трыня самозабвенно пьёт чай с вареньем. Моим, судя по всему.

— А где отец, на работе? — спрашиваю я. — Воскресенье же.

— У него выходных не бывает. Придёт скоро.