– Вы кому-то перешли дорогу, – спокойно вылетает из пухлых губ. И снова эти нотки раздражительности. – И теперь вас хотят…

Замолкает, видимо, подбирая выражение.

– Убрать.

Слова пугают, но не настолько, чтобы забиться в истерике.

– Я догадывалась, – киваю. Сложно это не сделать, когда однажды на меня чуть не набросился один громила в парке. Тогда Лев и спас меня в первый раз. Выхватил у того мужчины оружие, которым хотел нанести мне вред, заломил руку за спину и прижал к земле, несмотря на то, что тот превышал Вавилова в массе.

И тогда я впервые увидела своего телохранителя во всей боевой красе… Раньше я сомневалась, что Лев служил в спецназе. Но после того, что он продемонстрировал, при одном воспоминании захватывает дух.

Чёткие, быстрые действия, даже несмотря на объёмные мускулы, которые должны затормаживать движения. Несколько тяжёлых шагов, уворот, и сильные пальцы на плоти, сжимающие до моментально появляющихся синяков.

Тогда я застыла на месте, наблюдая за отработанными движениями. Всё было как в кино, а я тот зритель с первого ряда, у которого по телу пробежали сотни мурашек.

И с тех пор этот мужчина вызывает только восхищение. Даже несмотря на его скверный характер.

И до этого я тянулась к нему, как к человеку… Но после начала питать к нему ещё более сильные чувства.

– Но почему именно сейчас? И ты сказал про четыре покушения, – и хоть убей, припоминала я только три…

– Не имею ни малейшего понятия, почему вас вдруг захотели устранить, – мужчина зачем-то разворачивается, шагает на кухню. Захожу за ним, потому что он продолжает: – Первое – тот мужчина в парке, второе – нарушитель, который проник в дом, третье – ваш чай.

Сажусь аккуратно на стул, и чуть не зависаю в воздухе. Чай?

– Что? – в голосе одно непонимание.

Кому это нужно?

– Скорее всего, это был тот, кто пробрался в дом, – Лев берёт прозрачный стакан и графин с водой. – Подсыпал что-то в заварочный чайник. Но он не знал, что вы пьёте напитки только с лечебными травами, которые нейтрализуют некоторые яды. Они не подействовали, но всё равно сказались на вашем слабом организме.

– То есть, – губы немеют, стоит понять одно. Самое страшное. – Этот кто-то сейчас находится в доме?

Вавилов не отвечает. Пододвигает стакан с водой.

– Четвёртое, – резко соскакивает с темы. – Я не хотел, чтобы вы куда-то выезжали, но решил кое-что проверить. Пока мы шарахались по центру, с Ярославом заметили трёх подозрительных людей. Оказался ещё один, который хотел что-то вколоть вам в руку. Шприц маленький, примерно две фаланги, его трудно заметить.

Лев дотрагивается до моей ладони, что делает не так часто.

– И как ты его увидел? – показав размер, руку не убрал. Продолжает удерживать свой палец на моей ладони, чуть постукивая.

– Их держат по особому. Однажды уже видел такое.

– И если бы ты не заметил, я… – хочу продолжить самое страшное, но Лев жёстко прерывает меня.

– Нет. Всё нормально.

Хочется задать банальный вопрос, но понимаю, что у моего телохранителя нет на него ответа.

– И что теперь делать? – вот что меня волнует сейчас больше всего. Я не хочу, чтобы мой ребёнок был в опасности.

– Мы уедем.

Слова Льва заставляют округлить глаза.

– Куда и когда?

Мужчина кривит губы. Раздражается. Кажется… А, точно. Он не любит много вопросов.

Вавилов хочет что-то сказать, но резко закрывает открывшийся рот. Касается пальцем наушника и вслушивается в то, что говорит ему Ярослав, с которым они связывались именно так.

И судя по его лицу, Яр принёс совсем нерадостные вести.

Поскольку и так грубый телохранитель не сдерживается, и чуть не ругается матом.

– Твою… Дивизию.

– Что случилось? – спрашиваю обеспокоенно, начиная переживать.

Но мужчина явно не хочет говорить об услышанном.

Но всё-таки решает просветить меня. Хоть и странным путём…

Лев кивает в сторону панорамного окна, к которому сразу же оборачиваюсь.

А потом цепенею. Потому что увиденное… Подталкивает на то, чтобы взвыть от отчаяния.

– Они сюда? – глупый вопрос, Олеся. Глупый.

Шесть тонированных гелендвагенов подъезжают к нашему забору не для того, чтобы мирно побеседовать.

Пытаюсь взять себя в руки и снова делаю глубокий вдох и выдох. Кажется, эта методика скоро перестанет работать.