Я проходила по огромному коридору, цепляясь взглядом за антикварные подсвечники и старые гобелены.

Очень странный и пугающий дом.

Все в этом доме сделано в средневековом стиле. Даже скрипят полы, и двери. Вкус у этого человека такой же, как и он.

Я в сопровождении мужчины в форме вошла в огромную залу, где меня уже ожидал мой мучитель. Мы остались наедине и сердце снова заколотилось в бешеном ритме. Осмотрелась. Кроме стола и потрескивающего камина в этой зале не было больше ничего. В помещении был приглушенный свет, так как вместо люстры горели только свечи. Множество свеч.

Стол трещал от разнообразия блюд. Неприятно заурчало в желудке. Когда я в последний раз кушала? Не помню даже.

Он медленно надвигался в мою сторону, пугая до безумия своим взглядом. Приблизившись слишком близко, подвинул передо мной стул. Я даже не заметила, что все это время задержала дыхание.

Села, под его испытывающий взгляд. Опустила свои, не в силах выдерживать его. Каждый раз когда мы остаемся наедине с этим человеком, мне становится безумно страшно. Сел напротив меня и наложил себе в тарелку горячее. Конечно, я тоже была голодна, но желания есть в его доме не было. Моя голова была забита лишь мыслями о родных, о моем маленьком сыночке. Вспомню, как он искал меня на вокзале, сердце заливается болью.

— Когда ты меня отпустишь?

Сокол не ответил, лишь мимолетно поднял взгляд, продолжая есть. Закатила глаза от злости и шумно выдохнула.

— Я могу поговорить с родными?

— Сначала заслужи.

Заслужить? Серьезно? Может приползти к его ногам и облизать ботинки? Опять тишина. Как же он раздражает меня. Как может человек быть настолько красивым снаружи и гнилым изнутри!

Я прекрасно знаю, что ни в коем случае нельзя себя вести агрессивно с такими людьми, как он, но во мне будто щелкнуло что — то. Я напрочь забыла об инстинкте самосохранения и начала истерить.

— Думаешь у тебя есть деньги можешь делать все что пожелаешь? Кто ты такой…?

Вновь молчит. Чувствую, он специально игнорирует мои вопросы. Меняется только его взгляд. Это должно было быть предупреждением. Стоп сигналом, но меня неугомонную конкретно понесло. Прекрасно понимала, что наши силы не равны. Он может щелчком пальца изменить мою судьбу. И что с этого? Признавать свое бессилие перед ним я не собираюсь! Уговаривала себя успокоиться, но получалось с большим трудом, отказывали нервы.

— Могу я поговорить с сыном?

И затаила дыхание, про себя умоляя, чтоб он разрешил. Что ему этот звонок? Почему бы не разрешить?

— Нет…

Меня начинает шатать от злости. Это предел моего терпения. Возомнил себя Богом, ненормальный психопат.

Беру тарелку которая лежит передо мной и швыряю ее на пол. Она с треском разбивается на мелкие кусочки и разлетается в разные стороны. С вызовом смотрю на него. Усмехается, поднимая на меня разъяренный взгляд, от чего страх проникает под кожу. Внешне он спокоен, но внутри него бушует самый настоящий ураган. Даже по воздуху чувствуется эта напряженность. По его громкому дыханию. Поднимается с места и медленно, хищной походкой направляется в мою сторону.

Встаю и инстинктивно иду назад, утыкаясь в спиной в холодную стену. Сокол резко оказался рядом. Больно схватил за горло и процедил в лицо

— Дерзкая дрянь…

Толкнул меня к столу. Стало страшнее, когда он смел все содержимое со стола, и как зверь разорвал коралловое платье. Опрокинул меня животом на холодную поверхность.

— Нееееет. Не трогай. Животное…

Слышу только то, что он копается в ремне своих брюк и моментально начинает знобить от ужаса.

— Я научу тебя быть покорной! За каждое неправильное слово будешь наказана.

— Извини. Я не буду больше так…не надооооо…

— Поздно извиняться….

Он снова разрывает мое белье и вводит в промежность два пальца. Я дергаюсь от неожиданности и неприятного чувства.

— Ненавижу…

Выводит пальцы и его член упирается в мое лоно. Когда его член входит на всю длину, я закрываю глаза и вскрикиваю от режущей боли. Хватает меня за волосы и продолжает бешеные толчки. В эту минуту, этот человек похож на дикого зверя. Его рычание в самое ухо, грубые ладони, сминающие мое тело — все вызывает отвращение.

Я плачу. Но уже ни от боли. Плачу от обиды и осознания, в каком жалком я положении оказалась. Неужели он постоянно будет это делать со мной? Применять насилие? Ломать меня, как неживую куклу. Я же не выдержу. Не смогу. Уже ломаюсь. Толчки становятся быстрее. Кусаю нижнюю губу, чтоб не закричать.

— Запомни…Ты. Принадлежишь. Мне. С первой секунды. Я твой хозяин! Ты поняла?

Мне очень плохо. Но его слова задевают и я не могу смириться с тем, что он произносит.

— Я никогда не буду принадлежать тебе. Слышишь! Никогда. Ты никто!