Шрифт:
– Ну так за китарой бы сходил. Не даром же всяких спасать!
– А потом куда? На галеры?
– Там бы остался. У моря, с должником, с китарой… Песенки бы пел… В Велоне хорошо, даже зимы нет.
– А петь кому прикажешь? Макрели? Физулл этот скучней мидии. Всё ему не так и будет не так, пока подружку не заведёт… Вот я и ляпнул, что не могу идти – невеста у меня. Даже имя назвал. Агапе. Сам не знаю, как в голову пришло, ведь не было с ней ничего! После – было, и как лихо, а тут только звёзды и пособирали…
– Ну и шёл бы к тем, с кем было, сюда-то зачем?
– Спроси что полегче. Болтаться в Стурне я не мог: с Физуллом мы не первый день пили, не прятались, а страже мышей ловить надо. Убрался от греха подальше, а как сюда занесло, сам не понял. Красивая она всё-таки…
– Красивая, – подтвердил фавн, – потому и жалко… Угробишь ты её.
– Не люблю предсказаний, особенно таких, – прикрикнул Марк. – Совсем не люблю, да и врёшь ты… Все фавны врут.
– Много ты фавнов видел.
– Ты – третий, и все врут.
– Ну так вали к конягам! Они врать не умеют.
– Зато дерутся. Когда про титанов слышат… И про вас.
– Ясное дело! Хотели во дворцы, а угодили из царской конюшни в мужичью, вот и бесятся. А не предавай!
– Вы лучше, что ли?
– Мы не лезли в чужие дрязги, – с достоинством объявил фавн. – Мы были, как ты сейчас, потому я с тобой и вожусь. Так точно женишься?
– Точно. Девушки любят свадьбы, так что будет Агапе свадьба.
– А счастье будет? Ей ведь счастье нужно, а из тебя счастье, как из меня коняга! Шёл бы ты лучше отсюда.
– Шёл бы? Вот заладил – «шёл бы к тем», «шёл бы к этим»… И что это ты меня все время выпроваживаешь, а? Никак слёзки утирать собрался?
– Дурак ты! – Фавн опять принялся рьяно чесать ногу. – Тебе назло она со мной не станет, а не назло не станет ещё больше… Говорю же, жаль мне её. Очнётся на соломе, рядом – ты. Без песен, без штанов, и лето кончится. Выпьем?
– Выпьем. А лето как кончится, так и начнётся. Не бойся, я её не обижу.
Карпофор предлагал за невесту семь сотен стурниев, Марк положит перед отцом семьсот пятьдесят. Двести пятьдесят останется на свадьбу и дорогу, или просто на дорогу, если певцу откажут. Тогда они уйдут, передав выкуп через храм и уплатив пошлину, как делают все, кто женится без согласия родителей, назвав себя «детьми императора». Это дешевле свадьбы: за «пчёлок» [9] писцы берут не больше пятидесяти, но Агапе не хотела ссоры, она так и сказала Марку, провожая его на ярмарку за подарками. Дома пока ничего не знали, но девушке казалось, что её отпустят. Наверное, из-за Ночки, родившей лучшего в мире жеребёнка, и потом, когда Марк пел, мать с бабушкой плакали, а отец… Отец тёр глаза и клял чадящий очаг, а тот совсем не чадил…
9
«Пчёлками» в обиходе называют скреплённый печатью с императорским Роем документ, что-либо официально удостоверяющий.
Что-то шлёпнулось на кровать. Абрикос. Зелёный и жёсткий… Агапе вскочила и высунулась в окошко. Марк! С ума сошёл!
В доме спали, так спокойно спят лишь перед рассветом, Агапе тоже бы спала – мешало счастье. Тормошило, нашёптывало что-то странное, тянуло в поля и дальше к заветному бересклету. Марк здесь, они могут встретить рассвет, но если впереди сотни рассветов, один можно и отдать. Сейчас нужна осторожность… Девушка приоткрыла дверь в летнюю кухню. В углу сверкнули жёлтые глаза – кошка караулила крысу.
– Быстро же ты проснулась! – Марк чмокнул Агапе в щеку. – Опять подслушивала? За сколько стадиев?
– Нет, – невольно рассмеялась Агапе, – не подслушивала, просто не спала… А потом упал абрикос.
– Абрикос, виноград… Завтра обстриги, что хочешь, и соберись. Вечером я тебя уведу.
– Почему? – не поняла Агапе. – Мы же…
– Не выходит у нас как у людей. Делай со мной что хочешь, но твой кошель я потерял.
– Потерял? – переспросила девушка и почему-то села. – Как?
– Спёр кто-то, а может, я сам посеял. То ли деньги дурные, не впрок, то ли богиня дорог вранья не хочет… Ничего, хлеб и мясо я всегда добуду! И голой ты у меня тоже не останешься.
– Значит, потерял…
– Сказать, что счастье не в деньгах, или сама догадаешься?
– Не в деньгах… Конечно… Ты хочешь, чтобы я ушла с тобой?
– А ты думала! Пойдём в Ионнеи, давно хотел там побывать… Быстро пойдём, нас не найдут, что-то у меня есть, на мулов и еду хватит, а петь поблизости я не буду.
– Марк, – сердце провалилось куда-то вниз, но она должна это сказать, – так нельзя… Я уйду, они останутся… Отец с матерью тогда совсем… А сёстры… Скажут, что они такие, как я, а бабушка… Она хочет, чтобы все было хорошо, она не понимает, что мне не надо как у них! И как у Елены – не надо… Пусть дома думают, что мы, как положено… Это ведь не ложь, когда от неё всем лучше… Мы должны пожениться и уехать в повозке хотя бы до поворота, чтобы… Чтобы на сёстрах не повисло, что… Что я сбежала с бродягой!