Шрифт:
…Рано или поздно Прокурор или же Похом устроят вам очную ставку. Столкнут лбами и посмотрят, как друг на друга реагируете. Как их приказ исполнили…
— Может… оно и к лучшему, — прохрипела чужим голосом. — Быстрее… быстрее… а, неважно!
— Олененочек?
— Все хорошо. Правда. Если он сможет, то и я… тоже, — уткнулась взглядом в потолок. — Так… для чего мне необходимо ехать с вами?
Несколько секунд он молчал, явно обдумывая что-то.
— Где твой паспорт, Лиза? В твоих личных вещах мы его не нашли. Забыла на съемной хате? Наведаемся туда.
Выброс адреналина в кровь был запредельным.
Черт!
Шестеренки в голове завращались с неимоверной скоростью, придумывая правдоподобный вариант ответа. Что сказать, не выдавая тем самым ни себя, ни Дмитрия?
— А зачем вам мой паспорт? — настороженно поглядывая, следила за собеседником исподлобья. Не мигая.
— Загранку тебе сделать.
— Прямо сейчас? В смысле – к чему такая спешка?
— Он может понадобиться тебе в любой момент. Перестань перечить.
— Как скажете, — Оттянуть момент, конечно, можно. Но что они будут делать, когда, взяв в руки ее новый паспорт, Аркадий увидит там свою фамилию? — Зачем нам на кладбище?
— Ну, так… — мужчина замялся и продолжил более холодно и отстраненно, — ни разу у родителей не была… не по-людски все же.
— У отца только. У мамы-то каждый праздник, даже…
Лизавета замолчала на середине фразы. Спрятав лицо в ладонях, истерически расхохоталась. Осознание собственной глупости оказалось болезненным.
— Мама похоронена с ним? — озвучила скромные умозаключения.
— Именно.
— Тогда… чью могилу я оплакивала все эти годы?
— Она пуста. Чистой воды бутафория.
Бабушка вскрикнула, хватаясь за сердце:
— Господи! Отец наш небесный… да как же это? Как? Я же своими руками доченьку земле придавала!
— Сразу же после погребения и перезахоронили, Валентина Степановна. Ты уж не серчай. Да только такова воля Маринкина была.
Голова шла кругом. По вискам точно отбойным молотком орудовали.
Она даже поморщилась.
— Есть ли хоть одно событие в моей жизни, Аркадий Михайлович, к которому вы не приложили руку?
— Полагаю, вопрос риторический. Уверяю, лучше заняться насущными делами. Собирайся. Не тяни время. Путь не ближний. Вполне реально опоздать на прием.
— Какой прием? — ответила бездумно.
— Знамо дело. К гинекологу.
— Что?
Взбодрилась девушка мгновенно. Словно в чан с родниковой водой ее окунули с головой и вынырнуть не позволяли.
— Твой дядя желает убедиться, что ты чистая. Без приплода. Впрочем, и мне знать необходимо.
— Я не беременна!
— В таком случае тебе нечего бояться.
Ее затрясло. Что за беспардонность? Как можно такие личные вопросы обсуждать при посторонних? Хоть Матвей и молчал, слышал-то мужчина прекрасно. Еще и взглядом вперился, того и гляди дыру просверлит. Было неловко и стыдно. Хоть сквозь землю провались! Жаль только, Похомов этого не замечал. Или же попросту игнорировал.
— Откуда в тебе подобная уверенность? — продолжил он, будто непринужденную беседу вел. — Вы предохранялись?
— Не…нет! Ни разу.
— Тогда ты не можешь знать наверняка.
Это уже голос Верещагина разрезал пространство, точно нож кусок масла.
Сухой. Колючий. Даже злой.
От неприятных ощущений передернула плечами в надежде скинуть с себя столь тяжелую энергетику.
— О том и речь. Ты проверишься.
— Хорошо, — пошла на компромисс. — Но в больницу не поеду. Просто в следующий раз привезите мне тест на беременность. Не хочу лишать вас спокойного сна. А потому уверяю, волноваться не о чем.
— Ты говорила, они неточны.
— Я соврала. К тому же защищала подругу. Простительно.
Казалось, спустя целую вечность Похом кивнул. А в ее душе поселились сомнения. Из-за гормональных сбоев ее цикл всегда был нестабильным, с постоянными задержками. И довольно длительными. На этом же фоне не вызревали фолликулы, и как следствие – не наблюдалось овуляции. Врачи говорили, что в будущем на момент планирования беременности придется принимать препараты, стимулирующие рост яйцеклеток. Потому-то Лизавета и не опасалась незащищенного секса. Но теперь…
Что если… если?
Нервно сглотнув, с опаской посмотрела на Аркадия Михайловича:
— А вдруг я ошибаюсь? Что тогда?
На этот раз мужчина молчал еще дольше, заставляя кончики пальцев леденеть. От его ответа и вовсе противная испарина выступила на лбу.
— Мы вынуждены будем принудить тебя к аборту.
Глава 3
Как на ногах оказалась, сама с трудом понимала. Да только в тот конкретный момент стало ясно – все! Это предел. Вот и подскочила Лиза, будто ужаленная. Словно кто-то за левым плечом, не переставая, нашептывал на ухо, наполняя душу клокочущей яростью. Руки тряслись. Чтобы скрыть свое состояние, уперла кулачки в бока, стараясь принять устрашающий вид. Взирая на мужчину сверху вниз, задавалась всего одним вопросом: как же так получается, что, даже нависая над ним, она чувствует себя букашкой, трепещущей перед башмаком хозяина?! Злость овладевала Лизой все больше, оттого и угрожающе зашипела, совершенно не узнавая собственного голоса: