– Грабеж и убийства вы называете проделками! – Элен покачала головой. – И вы еще называли кирмианскую девушку дикаркой. Интересно, что об этом сказал бы ваш святой отец Буртус? Он так неистовствовал, обличая девушку только за то что она носит штаны.

– Ну в этом случае у него один ответ: «На все воля божья».

– Я так и думала. Судя по его выступлению во время вашего шутовского процесса он вообще не очень большого ума человек.

Лург усмехнулся.

– Тут я с тобой соглашусь.

– На счет священника или того что ваш процесс шутовской?

Улыбка испарилась с лица судьи.

– Ты слишком дерзкая и наглая. Родители наверно совсем не занимались твоим воспитанием.

– Я достаточно воспитана, чтобы вести себя вежливо в обществе нормальных людей.

– Ты хочешь сказать что я ненормальный?

– В общем да, – спокойно проговорила девочка. – В нашей стране считается, что преступники это больные люди, которых нужно изолировать, изучать и по возможности помогать им исцелиться от их наклонностей, привычек и желаний.

– Ты записала меня в преступники?

– Вы сами сделали это и наверно уже давно.

Судья нахмурился, но ничего не ответил.

35.

В большом темном помещении за огромным столом сидел невероятно широкоплечий, абсолютно лысый мужчина. Он был невысокого роста, но очень мощный и крепкий, его тело буквально гудело, как басовая струна, природной, животной силой. На его круглом молодецком лице застыло выражение мрачного раздумья. Если бы он улыбнулся, то вполне возможно его лицо выглядело бы добродушным и открытым. Но Хишен по прозвищу Голова улыбался очень редко, а если и делал это, то улыбка выходила хищной и жестокой. Насмешка презрения и превосходства. На нем была светлая рубашка, чья ткань обтягивала его мускулистое, широкое тело как кожа барабана. Рубашку он заправлял в черные блестящие штаны, подпоясанные толстым ремнем с огромной серебряной пряжкой.

Просторное помещение, в котором он находился, Хишен называл Главной залой. Он попытался сделать его похожим на Охотничью залу замка барона Глуба – сайтонского аристократа, прославившегося своим полубезумным свирепым нравом. Хишен почти восемь лет служил у этого человека начальником стражи. Главная зала располагалась в единственном доме в Гроанбурге, сделанном из камня. Этот дом мивар называл Цитаделью. Он вообще любил красивые названия и внешнюю эффектность.

Но кроме этого Хишен считал себя весьма умным, глубоким и образованным человеком. Он один из немногих в Гроанбурге кто умел читать и даже писать.

Сейчас он раскладывал пасьянс. Свет исходил от двух ламп-гремучек, стоявших на столе. Они образовывали неровный яркий освещенный овал, за границами которого царила полная тьма. Пасьянс упорно не сходился. Постоянно мешала дама.

Хишен хмурился. Причем тут дама? С дамами у него всегда всё было очень просто. Он считал себя могучим любовником и, если он видел перед собой привлекательную женщину, он просто брал и использовал ее. Делал с ней всё что ему заблагорассудится, всё что ему только мог подсказть его изощренный в плане плотских фантазий разум и богатый жизненный опыт. О том что испытывает сама женщина он никогда не задумывался, по его мнению было бы нелепо и смешно интересоваться такими пустяками. Женщина источник удовольствия и значит он будет получать это удовольствие так как ему захочется, пока полностью не пресытится. Впрочем ему нравилось когда женщина натужно и дико кричит под ним. Это сильно возбуждало его и порой он прикладывал некоторые особенные усилия, чтобы добиться этого. Но в общем и целом, с дамами он никогда не имел проблем. А тут, какая-то улыбающаяся девица мешает ему победно закончить такой красивый пасьянс.

Тяжелая входная дверь распахнулась, впуская в громадную комнату мягкий утренний свет.

Хишен недовольно поднял глаза. В залу вошел белокурый гигант. Его звали Манкруд. Он обладал невероятной физической силой и очень добрым лицом с большими голубыми глазами. Однако и Хишен, и вся гроанбурская шайка прекрасно знали насколько жестоким и беспощадным может быть боци – помощник вожака. Вообще все лихое гроанбурское воинство было строго структурировано и подчинялось жесткой дисциплине и субординации. На вершине пирамиды – мивар. Его главный первый помощник – боци, Хишен иногда в шутку называл его мой генерал, себя видимо определяя то ли маршалом, то ли королем. Затем шли бриоды, вроде как младшие офицеры, которые непосредственно руководили рядовыми членами банды, разбитой на отряды. Всю эту структуру Хишен перенес из сайтонской армии, где он когда-то служил вместе с ужасным бароном Глубой. Он, конечно, всё сделал проще и жестче. Практически за любое неповиновение или нарушение субординации он лично наказывал различными жуткими казнями. Особенно он любил вкапывать человека по шею в твердую землю и просто оставлять умирать. На заднем дворе его Цитадели у него иногда было вкопано сразу до пяти человек. Он навещал их, натравливал животных, каких-нибудь мерзких насекомых, мочился, пинал или если ему наскучивала та или иная жертва просто добивал ее ударами ног в тяжелых сапогах.

Хишен смотрел на своего помощника и ждал объяснений. Манкруд сделал несколько шагов вперед и когда его глаза привыкли к сумраку залы, в которой не было ни одного окна, а только узкие отдушины под самым потолком, осмотрелся и сказал:

– Сойвин вернулся.

Хишен откинулся на спинку стула и отложил карты. Он ждал продолжения.

– Привел обоз. Восемь наших убито.

Мивар, не сказав ни слова, встал и взял со стола свою ужасную саблю, которой он с легкостью раскалывал черепа. Изогнутый клинок скрывался в резных, отделанных серебряными полосками, деревянных ножнах, крепившихся к роскошной темно-серой перевязи с серебряной вышивкой. Он надел перевязь через голову, взял со стола свой любимый топор с длинной рукоятью и вставил его в кожаное кольцо на ремне. После не спеша направился к выходу.

Хишен ощущал приятное волнение. Сейчас он будет вершить судьбы других, это всегда его возбуждало, почти так же как крики и стоны женщин, выбранных им для любовных услад.

Манкруд посторонился, пропуская главу Гроанбурга вперед.

Выйдя на крыльцо, Хишен с любовью поглядел на резной железный козырек, провел ладонью по стене из красного кирпича. Он гордился своей Цитаделью, сколько сил и средств он вложил в ее строительство. А этот длинный козырек кроме того имел секрет. Он мог опускаться вниз и запираться, образуя таким образом дополнительную защиту входной двери.