Надо идти. Сколько можно бродить вокруг да около?

Преисполненная уверенности, двинула к администрации, где регистрировали всех желающих заявить о своем мировом господстве.

— Добрый день, я хочу принять участие в битве. Я Дочь Скандинавской Волчицы. Специализируюсь в сфере гипноза и хиромантии.

— Здравствуйте, — сидящая за столом женщина бросила на меня такой обреченно-убийственный взгляд, словно я воплощение всемирной скорби и кредитор, вытрясающих из нее долги, одновременно, — документы давайте.

Пальцами с длинными острыми ногтями она практически вырвала мой паспорт из рук. Долго его рассматривала, сличала фото с оригиналом. Пододвинула калькулятор, вычла мой год рождения. И ее лицо озарилось:

— Милочка, ну это же телевизионное шоу. Официальное оформление. Участникам платят за съемки настоящие деньги. С ними заключается контракт. А вам нет восемнадцати, — это ликование, смешанное с пренебрежением и собственной значимостью так и хотелось размазать по столу.

— Мне восемнадцать исполнится через пару дней. Не вижу причины для отказа. Сегодняшнее испытание будет идти два дня минимум. И дальнейшие тоже займут время.

— Девушка. У нас правила. Подрастите и приходите на следующий год.

Я наклонилась к ней ближе:

— Уважаемая, может, договоримся? Я буду вам очень-очень благодарна, если вы закроете глаза на эту совершенно несущественную деталь. Ведь никакого нарушения нет. Девятого мне исполнится восемнадцать, и все будет отлично.

— Вы за кого меня принимаете? — взвизгнула тетка.

Огромного труда мне стоило не закатить глаза на такую убогую актерскую игру на публику.

Даже дослушивать не стала. Завтра приду. Уже с совершенно иным настроем и подходом.

Махнув на все рукой, развернулась, чтобы идти к девчонкам, и врезалась в того самого мужика в белом.

— Иди за мной, — голос у него уверенный и сильный. Не видя, и не скажешь, что старик.

И ведь у меня не возникло ни малейшего сомнения или мысли не подчиниться. Словно в тумане переставляя ноги, я засеменила за ним следом. Людское море пестрело, но расступалось перед нами, как крошево льдин перед ледоколом. Не нужно было никого обходить, проталкиваться или просить уступить дорогу. Окружающие словно чувствовали и, озираясь с опаской, прекращали разговоры и давали дорогу.

Лишь за периметром площадки свежий весенний ветерок меня отрезвил.

— Вы кто? — несмотря на невысокий рост и внешне неудобные многослойные одежды, шагал он довольно бодро. Я на высоких каблуках еле за ним поспевала. Но обогнать и заглянуть ему в лицо не получалось.

— Зови меня Сенсей, — голос его звучал с небольшим акцентом. Но понять, какой он национальности, я так и не смогла.

— Так это вы? Вы будете меня учить? Вам Волчица сказала?

— Позже.

Чего-о-о?

— Куда мы идем? Вы прошли отбор на Битве? Да вы что, в метро идете? Там же толпа. Подождите. Давайте вызовем такси!

Тишина.

На входе в метро я сдалась. Тотальный игнор. Да еще нужно умудряться переставлять ноги, не запутаться в одежде и не пропахать носом асфальт.

Сказать, что мы привлекали внимание, — значит, не сказать ничего. Словно сошедшие с экрана кино, я вся такая блондинка. В белом, с меховой накидкой и вечерним макияжем. Сенсей в своих национальных одеждах. Оба с белоснежными волосами в тон.

Люди вокруг тыкали пальцами. Снимали на телефон. Просили сфотографироваться. Я лишь неловко отнекивалась и улыбалась. Сенсей стоял с каменным непробиваемым выражением лица. Стоял на перроне, стоял в вагоне поезда, на эскалаторе.

Когда впереди показали очертания моего дома, я уже хотела было выдохнуть и расслабиться, как резко вспомнила, что там опасность.

— Сенсей, туда идти нельзя ни в коем случае! Там черные риелторы. Они хотели меня насильно заставить им квартиру переписать!

Я попыталась схватить его за рукав. На что получила такой болезненный шлепок по руке, что чуть не взвыла.

— За что?

— Не смей меня хватать. Шагай молча.

Я растеряна и обескуражена. Но ведь пошла.

Дома, ожидаемо, ждал жуткий бардак. Даже злорадство пробрало. Чего он сюда перся? Хоть бы спросил. А откуда он вообще знал, где мой дом? Странно. Прошла в свою комнату прямо в обуви. Закрыла дверь. После тщательного осмотра шкафа, нашла более-менее удобную одежду. А свой костюм аккуратно сложила. Мне еще завтра в нем идти. Нужно будет детальнее рассмотреть, не порвали ли где по дороге длинную юбку.

Выглянув из комнаты, тут же столкнулась с Сенсеем.

— Наведи чистоту. Будем здесь жить.

— Я вам еще раз говорю: это небезопасно…

— Здесь говорю я. Ты делаешь. Поняла?

Тяжело вздохнув, лишь кивнула.

С прошлого посещения квартиры все окна так и остались распахнутыми настежь. Срач стоял жуткий. Хорошо хоть, не так воняло.

Найдя пакеты и тряпки, начала отскребать многотонный слой мусора и грязи со всех доступных поверхностей.

Есть нечто сакрально умиротворяющее в уборке. Например, когда хочется чье-то лицо расцарапать, можно все свое остервенение направить на оттирание трудно очищающейся поверхности. А если еще и матюгаться по-тихому «для смазки», процесс становится довольно увлекательным и эффективным. А уж когда видишь дело рук своих, блестящее и благоухающее альпийскими лугами, и вовсе в душе разливается блажь.