Первой, кого я встретил в коридоре, была Седа, секретарша Директора. Длинноногое, милое и привлекательное создание – она поступила на эту работу приблизительно в одно время со мной. Внутриинститутская статистика утверждала, что среди вновь поступивших молодых сотрудников не было ни одного который не просидел бы в приемной шефа без надобности какое-то более или менее длительное время, безуспешно пытаясь наладить с ней более тесные контакты. Каждый год она брала месяц отпуска для того, чтобы сдать вступительные экзамены в институт, и каждый год возвращалась на работу раньше срока из-за проваленного экзамена. А потом, полтора или два года назад, она взяла отпуск на шесть месяцев, декретный, и это уже после того, как вышла замуж за особенно настойчивого молодого сотрудника.

– Ой! – сказала она. – Посмотрите, пожалуйста, кто пришел! Ужасно рада я!

– Имей в виду, – поздоровавшись и разузнав все последние новости, сказал я, – срок моего бюллетеня кончается только завтра, а я уже сегодня хоть и в конце дня, но все-таки пришел. Доведи это, соответствующим образом прокомментировав, до сведения шефа, это укрепит его веру в лучшие качества человечества.

– И зря пришел, – сказала Седа. – Сразу видно, что ты еще не выздоровел. А с другой стороны, тебе идет такая бледность и томность.

– Закон жизни, – философски сказал я. – В одном проигрываешь, в другом выигрываешь.

Она шла рядом со мной по направлению к нашей лаборатории и без остановки говорила о событиях последней декады, а я довольно-таки внимательно слушал, стараясь в этой шумной бессистемной лавине сведений не пропустить что-нибудь, представляющее интерес и для делового человека. И вдруг я увидел седые волосы: их было не очень много, несколько седых волосков. По правде говоря, они были и не очень заметны в ее пышных светлых локонах.

– Сколько времени мы уже работаем вместе?

– В этом году лет семь будет, – подумав, сказала она. – А почему ты спросил?

– Просто так. Как дела дома?

– Хорошо, – сказала она. – Все в порядке.

– Дачу свою оборудовали?

– Да. Надоело уже, каждую субботу и воскресенье только там и проводим.

– Как-нибудь приеду в гости.

– Не верю я тебе. Каждую весну обещаешь.

– Приеду, приеду.

– А зря ты на работу раньше времени пришел. Я на твоем месте пошла бы домой и полежала. Очень у тебя вид болезненный.

– Все понятно, – сказал я. – Ты, кажется, в медицинский поступала?

Свинюшка ты, – беззлобно сказала она. – А я его еще жалею. Вот твоя противная лаборатория, куда я отныне ногой не ступлю.

– Завтра же придешь, – пообещал я. – После того как весь ее коллектив явится к тебе и объяснит тот факт, установленный в результате многолетних исследований, что ты самая красивая среди всех женщин страны, не имеющих высшего образования. Так сказать – «мисс необразованная женщина», прости, точнее – «мисс – среднее образование». Теперь ты понимаешь, как бы ты погорела, если бы окончила институт и стала бы рядовым врачом? Потеряла бы сразу все!

– Очень интересный факт, – поразмыслив, сказала она и улыбнулась. – Приходите все вместе и еще раз подробно объясните мне это. Может быть, я вас всех за это чаем угощу.

Все было в порядке. Показания приборов и стабильность прохождения реакции точно соответствовали графику, не было ни одной неприятной неожиданности.

Медленно, но неуклонно наливались соком зрелости прекрасные плоды – Результат, Успех и Признание, первый сбор которых, по моим расчетам, должен был состояться месяцев через семь-восемь. И ребята были все на месте, и все были искренне рады моему приходу, что доставило мне такое же удовольствие, пожалуй, не меньшее, как чтение последних страниц лабораторного журнала.

И все-таки в атмосфере этой комнаты ощущалось наличие чего-то непривычного. Ярко светило солнце, но ласточки почему-то летали низко над самой травой, а издали доносились еле слышные, но отчетливые раскаты. Все трое сидели за лабораторным столом и дружно поддерживали беседу, стенограмма которой представила бы интерес для самого узкорафинированного научного журнала, настолько она была лишена слов и понятий, не имеющих самого непосредственного отношения к нашей работе. Я помолчал, давая им возможность разразиться по своей инициативе. Инициативы проявлено не было.

– Ладно, – вздохнув, сказал я. – Выкладывайте, в чем Дело.

Все трое переглянулись, но не проронили ни слова. Я с досадой подумал, что не мешало бы позвонить и сообщить завхозу, что весна наступила, как всегда, в установленные сроки, и по этой причине можно было бы перестать так яростно отапливать здание института. Было очень жарко, я чувствовал, как у меня вспотел лоб.

– Тимо, сделай одолжение, открой форточку. Как вы выдерживаете эту жару? И ради бога, объясните мне, что здесь происходит? Алик, говори ты, и поскорее, я пришел ненадолго, у меня еще дела.