Слова миссис Дресслер привлекли ее внимание к шкафу, который открыла женщина. Он был приличного размера, во всю длину комнаты, но вся одежда висела достаточно высоко, чтобы женщина могла до нее дотянуться. Сарита решила, что бабушка принесет ей одежду, когда миссис Дресслер схватила длинный стержень, висевший среди одежды, и с помощью крючка на конце сняла легкую хлопчатобумажную крестьянскую блузку.

«Что насчет этого?» — спросила она, протягивая его Сарите.

«Красиво», — заверила ее Сарита.

— О, да, Chiquita, тебе подойдет, — радостно сказала бабушка. — У меня есть юбка, которую ты сможешь носить с ней. И она новая, я только что закончил ее шить. Подожди здесь, а я принесу».

Сарита смотрела, как маленькая женщина выбегает из комнаты, с улыбкой, которая медленно исчезала, когда она думала о том, что ранее сказала миссис Дресслер. Повернувшись к женщине, она сказала: «Вы сказали, что вы все здесь заключенные. Включая мою бабушку?

— Да, — просто ответила женщина.

«Почему?» — спросила она, нахмурившись. «Насколько я понимаю, когда вы впервые наняли ее, бабушка приходила на работу по утрам, а ночью ей разрешалось уходить. По крайней мере, так было, пока вы жили на маленьком острове. Почему это не продолжилось здесь?»

«Первые пару недель после того, как мы переехали сюда, в большой дом, так и было», — сказала миссис Дресслер, снова вешая свой крючковатый шест на штангу для одежды. Откинувшись, она вздохнула и добавила: «Но потом у меня начались ранние роды Торном». Сжав рот, она объяснила: «Я договорилась переехать на материк на последний месяц моей беременности на случай осложнений. Рэмси собирался вылететь со мной на следующий день, но вдруг началась схватки. Чего я тогда не знала, так это того, что Рэмси не собирался позволять мне рожать сына на материке и подсыпал что-то в мой напиток за обедом, чтобы вызвать роды».

Брови Сариты приподнялись. Она была удивлена, что он пошел на риск с собственным ребенком. Если бы возникли осложнения, он мог бы потерять и жену, и ребенка.

Гневно выдохнув, миссис Дресслер продолжила: «Я должна была понять, что что-то не так, когда он отменил занятия и вернулся домой посреди недели. Он сказал, что это потому, что он хотел проводить со мной время, и я подумала, что это мило и даже удачно, что он был рядом, когда у меня начались схватки. Я поспешила к нему, увереная, что он посадит меня в вертолет и мы полетим прямо на материк, но он сказал, что все в порядке. Было слишком рано, наверное, это были просто схватки Брэкстона-Хикса. Он сказал, что я должна просто расслабиться и дышать, и они обязательно пройдут. Он продолжал говорить это до тех пор, пока у меня не отошли воды».

Ее рот сжался, и гнев отразился на ее лице. «И тогда он показал свое истинное лицо. Милый мужчина, за которого, как мне казалось, я вышла замуж, превратился в холодного жесткого монстра. Он прямо сказал, что никогда не собирался отпускать меня на материк, чтобы родить ребенка. Он вызвал роды раньше, чтобы этого не случилось, так что бы я могла смириться с тем, что рожу здесь, на острове, и перестала ныть и плакать. Схватки могут продолжаться часами. И чтобы я легла и оставила его в покое. Он проверит меня позже и поможет, если потребуется».

— Тогда я была молода, — грустно сказала миссис Дресслер. «И я была потрясена его поведением. Я расплакалась, побрела обратно в свою комнату и заперла дверь. А потом я решила, что не хочу, чтобы этот мужчина находился рядом с моим ребенком, и подперла ее стулом, чтобы убедиться, что он не сможет попасть внутрь». Прицокнув языком, она покачала головой и добавила: «И одним этим действием я решила судьбу твоей бабушки».

Брови Сариты поднялись при этих словах. «Как?»

— Потому что Мария была в комнате, — тихо объяснила она. «Я не осознавала этого, пока не закончила запихивать стул под дверь и, повернувшись, увидела, как она замерла с наполовину застеленной кроватью и широко раскрытыми глазами».

Миссис Дресслер печально покачала головой. — Если бы я знала, что мои действия будут означать для твоей бедной бабушки, я бы убрала, стул и немедленно приказала, ей уйти. Но я не знала, и я была благодарна, что она была там. Я была напугана и чувствовала себя одинокой, чем когда-либо в своей жизни, и она была всем, что у меня было». Криво улыбнувшись, она сказала: «Тогда мы не были друзьями. В то время как твоя бабушка знала несколько слов по-английски, я не знал ни одного слова по-испански. Был небольшой коммуникационый барьер, но Мария была доброй, нежной и поддерживала меня и помогала мне в самые темные часы моей жизни. Именно она привела Торна в этот мир. Миссис Дресслер вздохнула. «И в тот момент, когда она увидела его, Мария была обречена оставаться на этом острове до конца своих дней».

«Почему?» — с замешательством спросила Сарита.

— Потому что она увидела, кто я.

Резко обернувшись, Сарита посмотрела в сторону дверного проема на этот мрачный комментарий и впервые по-настоящему внимательно посмотрела на Торна Дресслера. От человека захватывало дух. С высокими скулами, точеной челюстью, бледно-золотистыми глазами и такими светлыми волосами, что они казались почти белыми там, где прилегали к голове. Пепельный блондин, так называли, тех у кого волосы были цвета пакли — льняного или конопляного цветка.