Мой защитник начинает двигаться. Медленно. На лице полуулыбка, веки приопущены. Из-за его толчков всех нас троих качает, словно мы путешествуем неизведанными морями. Я хотела бы путешествовать морем. Не думать ни о чем, не переживать за положение семьи и долю государства. А просто плыть на корабле по просторам, которым конца-края не видно, и наслаждаться тем, как ветер треплет волосы, а лучи светила согревают кожу своими прикосновениями. И рядом он. Мой невероятный мужчина, самый лучший. Мой темный алехандр.

Но все, что нам позволено судьбою, — это ложе в публичном доме. Где он сможет истратить свою страсть и накопившееся напряжение, а я вольна наслаждаться зрелищем и мечтать о его прикосновениях. Грезить о том, что однажды он вот так возьмет меня. Поставит в свою излюбленную позу. Горячей головкой напряженного члена станет тереться о мои складочки, кружа вокруг входа, грозясь войти. Таить надежду, что однажды почувствую его в себе так глубоко, как только смогу принять. И желать острыми коготками впиться в его смуглую кожу, оставляя на ней следы. Понимать, что, если это произойдет, сдержать крики удовольствия будет выше моих сил. Потому что уж слишком долго я вожделею этого мужчину.

— Еще, — шепчу, заплутав в собственных грезах, — еще, пожалуйста.

Ласки становятся интенсивнее, а движения Мелана более быстрыми, жесткими. И, глядя в его глаза, несложно обманутся, поверить, что нет между нами женщины, и он толкается в меня. Я так и делаю, а вместе с тем проваливаюсь в чистый свет. Сквозь собственный оргазм я слышу, как скулит Симона и как она своими когтями разрывает простынь. И как рычит мой темный алехандр, доходя до пика.

О, я должна видеть это непременно! Распахиваю глаза, еще сама не отойдя от бури наслаждения. Ловлю и изучаю взглядом каждое его движенье, а слухом каждый звук, который он издает. Потому что этот взлет до небес принадлежит мне, как и все его оргазмы. Кого бы ни подминал под себя этот мужчина, он был, есть и будет мой.

Мелан опускается со мной рядом, и его рука ложится мне на талию. Как и прежде, он не позволит себе ничего лишнего. Он улыбается удовлетворенно и изучает меня взглядом.

— О чем думаешь? — спрашивает.

Я отрицательно качаю головой и отвечаю такой же улыбкой. Он всегда интересуется моими мыслями, особенно после секса.

— Но что-то же у тебя там происходит? — он улыбается шире и пальцем поглаживает мой висок, намекая на работу мозга.

— О том, что у тебя глаза сияют, — признаюсь и смущенно прячу взгляд.

И тут замечаю, что Симона сползает с кровати и направляется к накрытому различными яствами столику. Очевидно, она наконец-то усвоила, что сейчас от Мелана ей внимания не добиться.

— А ты сияешь вся, — посмеивается мой алехандр.

Я ловлю пальцами его длинный локон, чтобы хоть немного унять колотящееся сердце. И ощущаю невероятное удовлетворение от того, что вампирша, вместо того чтобы пытаться отвлечь любовника, наливает нам напитки. Я не вижу ее, но слышу характерные звуки.

— Моя принцесса, — говорит Мелан и ловит мою ладонь в свою.

Сжимает, подносит к губам и нежно касается кожи. Испугавшись, что отголоски оргазма еще не покинули мое тело, и я начинаю трепетать от такой нехитрой ласки, дав своему защитнику повод понять истинную глубину моих чувств, пытаюсь освободиться. Но он не отпускает, и я вынуждена посмотреть в его глаза.

— Скажи мне... — он сглатывает, словно хочет спросить что-то такое, чего не должен. — Скажи мне, могла бы ты когда-нибудь отдать себя тому, кто ниже тебя по рангу?

И смотрит так, будто от моего ответа на это вопрос зависит судьба всего королевства.

— Все, кого ты приводил в мое ложе, — улыбаюсь ему, — ниже меня по рангу.

— Я не о любовных утехах, — хмурится.

— А о чем же? — не понимаю я.

— Если бы ты не была обещана Арлавиэлу, — Мелан садится на постели, сбивая на мгновение меня с мысли видом с такого ракурса. — Если бы ты была вольна сама избрать себе спутника, на ком бы ты остановила свой выбор?

— Это слишком сложный вопрос, мой алехандр, — говорю ему, прикоснувшись пальцами к его щеке, — чтобы ответить на него однозначно и сразу.

— Ты даже не думала над этим? — Мелан прищурился.

— Не думала, — признаюсь ему, — но, кажется, буду думать в ближайшее время.

— Напитки, господа? — вклинивается в нашу беседу жрица любви.

До чего же назойливая особа! Вот все в ней хорошо, кроме вот этой манеры заявлять о себе. Наверное, многие гости борделя именно за это ее и любят. А вот мне хочется придушить. Она опирается коленками на поверхность ложа и протягивает нам с Миланом по бокалу. Нехорошее предчувствие шевелится где-то внутри моего сознания. Я подбираюсь и останавливаю алехандра, прежде чем он успевает сделать первый глоток, попросив: