– Непонятно, - он прикрикнул на кошку: - Ешь! Наверное, думает, что ее обманывают, - сказал он, не то обращаясь ко мне, не то просто подумал вслух, потом кряхтя встал, взял свою тарелку с супом и подошел к Пакизе, с трудом наклонился с тарелкой к ней, так и казалось, что вот-вот расплещет суп, и сказал: - Посмотри, у меня в тарелке то же самое, что у тебя. Смотри!

Пакиза медленно, отошла от него, у лестницы оглянулась и спустилась в сад.

– Вот, - сказал ей вслед с сожаленьем Шахлар-бек.
– Кошка. Что с нее взять? Была бы собакой, вела б себя по-другому.

Зарифа отобрала у него тарелку и поставила на прежнее место. Он медленно вернулся и сел в кресло.

– Слушай, - вдруг спросил он меня, - ты в бильярд играть умеешь? Ничего, научишься, - сказал он, услышав, что я не играю.
– Вот странно как, удивленно сказал он, - сидят два человека - один уже кончил играть в бильярд, а другой еще не начал. Тебе не странно?

Он и в тот последний вечер после моего ухода играл в карты - один на один с дочерью. Они еще не кончили играть, когда прилетела сова и начала стонать... Может быть, это была та же самая сова, что теперь к нам повадилась.

Похоронили его здесь, на кладбище в Гаялах. На его похороны столько народу собралось, что можно было подумать, что весь Баку съехался в Гаялы. Никто, кроме Зарифы, не плакал, даже сыновья, но было по-настоящему грустно, хоть все собравшиеся и улыбались, когда на поминках начали рассказывать всякие интересные истории, в свое время приключившиеся с Шахлар-беком. Мне особенно одна история понравилась, ее рассказал старый седой человек, один из тех, кто приезжал к Шахлар-беку играть в карты.

Оказывается, Шахлар-бек был по профессии межевым инженером, я и не знал до этого, что есть такая профессия, он такое образование получил в Петербурге и после окончания института до революции работал в Баку в губернском управлении, в здании, где сейчас Баксовет. Он был очень старательный и добросовестный работник, но нуждался, потому что семья у него была очень большая, а зарабатывал он один. Губернатор Баку, который очень хорошо относился к Шахлар-беку, однажды вызвал его к себе в кабинет и сказал:

– Дорогой Шахлар-бек, я знаю, что вы постоянно испытываете нужду в деньгах, и хочу вам кое-что предложить.

– Очень признателен вашему превосходительству за заботу, - ответил сразу же обрадовавшийся Шахлар-бек.

– И поэтому хочу назначить вас межевым инспектором всего нефтеносного района от Баилова до Черного города, - сказал губернатор.

– Позвольте, - удивился Шахлар-бек, - но ведь жалованье инспектора гораздо меньше того, что я получаю здесь, в мэрии?

Губернатор, улыбаясь, смотрел на него. Тогда Шахлар-бек сильно побледнел и сказал:

– Вы меня оскорбляете, ваше превосходительство.

– Вы, кажется, думаете, что вы более щепетильный человек, чем я? Ну что же.
– Губернатор очень обиделся на Шахлар-бека, и тому через некоторое время пришлось уйти со службы.

Я не понимал, почему они обиделись друг на друга - губернатор и Шахлар-бек, пока папа не объяснил мне, что до революции должность межевого инспектора нефтеносных участков считалась очень доходной и все ее добивались, потому что от него зависело, где пройдет граница между новыми участками.

Все нефтяные миллионеры, на то они и капиталисты, изо всех сил старались ублажить межевого инспектора деньгами или другими способами, и по тем временам это не считалось взяткой. Но, видно, все-таки считалось, если Шахлар-бек отказался.

После его смерти на даче осталась жить его дочь. Ей было лет тридцать, на вид даже больше, она была очень худая и лицо все в морщинах. Все мечтала замуж выйти - часто прибегала к нам и шепталась с бабушкой, советовалась.

Я взял ведерко с удочкой и пошел к двери. Все ясно, теперь она будет думать, что сова специально из-за нее прилетает. Еще возьмет и помрет... И тут меня осенило.

– Ладно, - сказал я.
– Этот факт со смертью Шахлар

бека меня убедил... .

– Факт, - сказала бабушка, - и без твоего факта все знают, что если сова начала летать, то добра не жди.

– Но есть и другой факт, - сказал я.
– Ведь эта сова всегда садится на инжирное дерево за забором. Верно? А там не наш участок. За забором-то дача дяди Кямила. Значит, к нам ее прилеты не относятся. И ни с кем в нашем доме ничего не случится. Правильно?

Она не ответила, только рукой махнула и пошла с посудой к колодцу.