– Пришли, - сказал Сабир.

– А где же расщелина?
– спросила Кама.

– Вот же!
– Алик показал на узенькую щель в скале.
– Лезьте. Хотите, я первый.
– Он боком протиснулся в нее.
– Идите, она глубокая, всем места хватит.

Что бы мы делали без Сабира? В этой расщелине, хоть она совсем и узкая и нельзя было даже сесть, можно было только стоять боком - спиной упираешься в скалу и носом тоже, - было не холодно, даже тепло, и самое главное - не дул тот проклятый ветер. А воздух в этой расщелине пах землей, не просто землей, а свежей, сырой землей, так она пахнет, когда начинаешь копать ее, чтобы посадить дерево. Я этот запах очень люблю, я его каждую весну вспоминаю, когда в школьном саду сажают деревья. Странно только, что здесь так пахнет.

– Ты спишь, Кама?
– спросил Сабир.

– - Нет.

– - А чего молчишь?

– Думаю, - сказала Камка.
– Почему это мы сидим в темноте, когда у нас есть фонарики?

В темноте гораздо лучше было. Наверх направишь луч или перед собой ничего хорошего, везде стены с зазубринами, и больше ничего. В сторону выхода - снег как бешеный крутится. Направо - чернота непробиваемая, видно, эта щель глубоко идет в глубь горы.

– Интересно, что там дальше?
– сказал Алик. Зря он так сказал, я сразу это почувствовал.

– Если интересно, пойди посмотри, - сказал Сабир.

– Иду.
– Алик пошел правым боком вперед, держа в вытянутой руке фонарь.

– Я тоже иду, - сказал Сабир.
– Только не торопись, смотри под ноги, а то вдруг очутишься в яме. Пропусти меня.
– Это он мне говорит.

Интересно, как это я его пропущу? Был бы он величиной с кролика или курицу - пожалуйста, а он ведь не кролик и не курица. Допустим, он мимо меня как-нибудь протиснется, а дальше же Кама стоит, которая гораздо полнее меня.

– Давайте выйдем все втроем наружу, - сказал Сабир, - а потом я первый зайду и пойду за Аликом. Может быть, эта расщелина дальше расширяется, а то до утра стоять придется

– Алик же пошел, - напомнил я ему.
– Он и скажет, расширяется или нет.

– Лучше заткнись, - сказал Сабир.
– Отогрелся, что ли? Раньше тебя что-то совсем слышно не было. А тут вдруг зачирикал.

Вот он же знает, что Кама все это слышит, а ему все равно, или он даже нарочно меня при ней унижает.

– Никуда я отсюда не выйду, - сказала Камка, - у меня может быть, уже воспаление легких.

– Я же сказал - на минутку, - буркнул Сабир, с Камой он всегда разговаривал очень вежливо. Он ни с кем больше так не разговаривает. И все время старается сделать ей что-нибудь приятное, каждому дураку ясно, что он в нее влюбился.
– Хорошо бы найти местечко пошире, чем это. На ногах мы долго не выдержим.

– Если оно есть, Алик найдет, - объявила Камка.

– Как же, найдет Алик, - еле слышно проворчал Сабир.

Я понял, что Сабир согласится еще десять дней простоять на ногах, лишь бы Алик без него не нашел чего-нибудь хорошего.

Вдруг я почувствовал, как Сабир меня хватает за ноги.

Это он, значит, решил, что там, где мои ноги, можно будет протиснуться. Значит, не сгибаясь, он боком наклонился, как оловянный солдатик, и лег на землю.

Протиснулся. Я-то молчу. Пожалуйста, мне не жалко. Мне вот только интересно, будет ли молчать Камка, когда он ее за ноги хватать начнет без предупреждения в темноте. Я, например, после одного случая с девчонками очень осторожно веду себя Я шел из школы с Марьям, дочерью дяди Васифа, они недалеко от нас живут, и разговаривал. А потом решил показать ей один фокус. Это очень хороший фокус, всем он очень нравится, сперва, конечно, человек слегка пугается, зато потом ему сразу становится приятно. Значит, идем с Марьям и разговариваем о "разных вещах. Она на три года старше меня и очень здоровая, потому что круглый год ходит на корт на площади Азнефти заниматься теннисом. Я бы тоже ходил, но меня не приняли из-за близорукости. Плаванием, говорят, пожалуйста. Дошли до ворот Вовки Гамрекели, а все знают, что в этом дворе живет злющий-презлющий пес, его даже сам Вовка Гамрик боится, хоть всю жизнь в этом доме прожил. Марьям, как мы дошли до этих ворот, сошла с тротуара и пошла по обочине. Я ее пропустил на полшага вперед и показал ей этот фокус. Он очень простой: надо зарычать и одновременно схватить человека за ногу. Такое впечатление, что тебя собака за ногу ухватила. Я его до Марьям раз десять показывал - всем нравилось, знал бы я, что из этого в одиннадцатый раз получится, я бы так и остановился на десятом. Я зарычал изо всех сил и цапнул ее самыми кончиками пальцев за ногу, за икру. А она взяла и немедленно раскричалась, разревелась посреди улицы. Вот это был фокус! Хорошо, что Гамрика мать, выходя из дома, нас увидела и отвела ее к себе. А с Марьям мы до сих пор не здороваемся. Я первое время здоровался, а потом перестал, не хочет, отвечать - не надо.

Только Сабир мимо моих ног протиснулся, как мы услышали голос Алика, он сперва спросил, слышим ли мы его, мы хором закричали, что хорошо слышим, тогда он закричал в ответ, чтобы мы шли к нему, потому что он нашел очень удобную пещеру. Он еще сказал, чтобы мы шли совершенно спокойно, по дороге никаких ям нет, он все разведал. Впереди Кама шла, за нею Сабир, а в конце я. Мне даже жалко стало, что пещеру нашел не Сабир. Все-таки это не очень справедливо, человек спас всех, можно сказать, от смерти, и после всего этого пещеру находит другой. А все из-за чего? Из-за того, что Сабир, может быть, петому что он вежливый или заботливый, пропустил в расщелину Камку, а с нею заодно и меня, впереди себя.

Алика голос, когда он с нами разговаривал, слышался где-то совсем рядом, а идти до него пришлось довольно-таки долго. Хоть и боком, но шагов двести мы сделали. Алик встречал нас у входа. Когда мы вошли в эту пещеру, я обернулся и посветил фонариком на вход в нашу расщелину: отсюда, из пещеры, она выглядела точь-в-точь как снаружи - узкая-узкая щель с неровными краями. Я никогда раньше не бывал в пещерах, но думаю, что эта была очень большая пещера. Даже, когда мы разговаривали не очень громко, сразу же в ответ раздавалось эхо. Я давно мечтал побывать в пещере, мне всегда казалось, что это очень интересно. Я то место, где Том Сойер вместе с Бекки Тэчер заблудился в пещере, несколько раз перечитал. И про Сайруса Смита с его спутниками тоже. А теперь я сам попал в пещеру, но оказалось, что это не так уж и интересно. Голо вокруг и темно. Мы все шли вдоль стены, фонарики освещали четырьмя светлыми кругами вокруг ровный твердый пол. Я направил луч вверх и увидел свисающую с потолка длинную белую сосульку. Почему-то я ей обрадовался.