Шрифт:
– Эй! Ты оглохла?
– Я не хочу вас видеть и уж тем более разговаривать.
Чувствую движение, они подходят ближе, прижимаю колени к груди, обхватив их руками.
– Ты хочешь домой?
Обернулась, короткие стрижки, бороды, глубоко посаженные глаза, они были похожи, но все же разные. Запах перегара и пота, но я жду, что они скажут дальше.
– Хочешь домой?
– Хочу.
Переглядываются, улыбаются, мерзко так, один даже чешет пах.
– Возьмешь в рот.
– Что?
– В рот, мой член. И его.
Все это время говорит лишь один – на отвратительном русском, коверкая слова, но смысл я поняла.
– Как вы меня отпустите? Просто в лес за ворота, ночью? – показываю за окно.
Нет, я не торгуюсь и не соглашусь на это, мне тошно от одной мысли, но теоретически мне интересно. Они, кажется, плохо меня понимают, а то, что я не сказала «нет», уловили. Тот, что молчал все это время, уже расстегивает ширинку, второй делает шаг ближе.
А мне даже некуда бежать, если вот сейчас они захотят меня трахнуть, а потом просто выкинут за забор, присыпав снежком. До весны никто не найдет тела, если, конечно, здесь весной бывают люди.
Страх прошибает тело, парализует, давит.
Их ведь правда никто и ничто не остановит.
Глава 7
Когда мы с Ником были в десятом классе, в середине учебного года к нам пришла новенькая. Милана. Рыжая, с непослушными, как и ее нрав, кудрявыми волосами и дерзким взглядом зеленых глаз.
Она была странная, нелюдимая, практически ни с кем не общалась, а когда обращались к ней, не всегда отвечала адекватно. Но мы как-то подружились.
Никита был против, говорил, что она не нашего круга, что попала сюда случайно. Оказалось, умерла ее мать, а отец, которого она не знала все пятнадцать лет, вдруг объявился и оказался очень богатым человеком.
Милка росла на улице, умела смачно материться, курила, хотя с первого взгляда производила впечатление девочки-ромашки. Но Милка была сорняком, чисто случайно попавшим на главную городскую клумбу. Хотя это, как посмотреть, может, это все мы как раз и были ложными сортами цветов, а она самая настоящая.
Я не пойму, почему именно сейчас, когда рядом стояли два пьяных турка, и один из них уже спустил штаны, показывая свой огрызок, я вспомнила одноклассницу. Милана умела бороться, столько невероятных историй рассказывала про выживание на улице, что мне казалось, все это было выдумкой, ее не совсем здоровой фантазией.
Но одно я запомнила: если ты понимаешь, что не справишься с противником – беги. А если не получается, заставь отступить его самого, угрожай, а если надо, то делай больно себе.
Тянусь рукой за пустой тарелкой, разбиваю ее одним движением, вложив в него все силы. Турки смотрят с интересом, но все еще продолжают улыбаться, не понимая моих действий. Приставила к своему горлу острый конец осколка, страх уступает место безумию, вообще не ожидала от себя такого.
– Если вы еще хоть шаг сделаете в мою сторону, я проткну артерию, залью кровью все вокруг.
– Эй, ты чего, совсем больная?!
– Отойди, Саиду не понравится, что сломалась его кукла.
Самой противно такое говорить, но я лучше реально вскроюсь, чем позволю этим уродам трахать меня.
– Вы понимаете меня? – повышаю голос, в шее уже чувствую боль, но я держу осколок и смотрю тому, что был самым активным, в глаза.
Охрана стала говорить на своем языке, и кто знает, к какому заключению они придут? Им на самом деле ничего не стоит скрутить меня, я даже не успею сделать себе больно, но угрожаю, потому что ничего другого мне не остается.
Ругаются, машут руками, тот, второй, говорит много и долго, эмоционально, несколько раз произносится имя Саида. Заметно, как они боятся своего хозяина, а после того как они недосмотрели за мной днем, я подожгла дом и бежала, получат еще больше, если со мной что-то случится.
– Вы ведь не хотите вернуться домой в пластиковых пакетах? Как ваши друзья? – выкрикиваю, перебивая их, тишина, снова переглядываются.
Тупые уроды, но даже в их глазах сейчас проблески здравого смысла. Самой интересно, что там произошло с их дружками, и кто их отправил на тот свет. Кажется, немного отпускает напряжение, но я все еще держу осколок у горла, терплю боль. Надо будет воспользоваться им и пустить кровь Саиду, но он не охрана и может свернуть шею сразу.
Мужики ругаются, бросаются в меня словами, наверняка обидными и неприличными, а когда в комнату заходит третий, так вообще начинается восточный рынок с его криками и отзывами покупателей.