– Всех перечислила, кроме родного сына, – шутливо возмущённо покачал головой Вадим.

– Куда же мы без тебя, любимый мой, – поцеловала сына и плавной походкой направилась за гостями.

Пирог оказался настолько вкусным, что от него остался лишь один кусочек – для деда, так решили всей семьёй, хотя Васька тянулась и за последним куском. А две конфеты успела спрятать в карман своего платьица и постоянно туда лазила – проверяя, не потерялись ли. Виктория решила, что конфеты изымет потом, тихонько, когда младшая дочь забудется. Младшая? Вот здорово! Потому что теперь у неё есть и старшая дочь. Две славных дочери, доченьки. Вика посмотрела на Валю, которая, раскрасневшись от смущения и одновременно от удовольствия, ела зефир в шоколаде, пила чай из красивой большой чашки. Слушала, как шутит Виолетта Григорьевна – подтрунивает над своим сыном, подливает всем ароматный чай и щедро угощает тем, что есть на столе, а ещё подробно рассказывает рецепт волшебного пирога – Вика попросила рецепт, который даже Валю заинтересовал:

Муку растереть со сливочным маслом в крошку. Добавить половину взбитого яйца, немного воды, соль и размешать. Тесто не уплотнять, оно должно остаться раскрошенным. Скатать в шар и поставить в холодильник на тридцать минут. Рыбу кету отварить целой тушкой и разобрать на куски. Сварить картошку и размять, добавить немного сливочного масла. Тесто равномерно раскатать по противню. На него выложить слоем картошку, сверху разложить куски рыбы, кольца лука, кинуть щепотку чёрного перца, укроп. Всё посыпать тёртым сыром, сделать поверх майонезную сетку и добавить изящные мазки кетчупа. Выпекать.

Валя робко окинула взглядом стол и вспомнила Марью Ивановну. У неё тоже всегда было вкусно, и она любила угощать, а ещё у неё уютно. Хотя Вале здесь тоже понравилось – большой овальной формы стол на двух широких ножках с витками просто приглашал попировать на нём. Удобные стулья с высокими резными спинками, на них было очень удобно сидеть. На стене между окнами старинные часы с маятником, они были такие, ну, словно из сказки. У другой стены важно стоял пушистый диван с множеством подушек, Васька по ним уже успела попрыгать. Напротив него висел очень большой телевизор, даже больше чем у Вики дома. Под часами кресло, а рядом с ним стоял маленький, почти игрушечный столик – Валя не отказалась бы от такого. И везде были вазы с цветами – на большом столе, на подоконнике, на полочке под телевизором. Наверное, именно это и, конечно же, добрая улыбка бабушки Виолы подкупили Валю. А когда хозяйка дома узнала про то, как девочка разбирается в цветах и растениях, то выразила такой восторг, что Валя почувствовала себя значимой, впервые после летних событий, ведь именно там она встретила Вику и малышку Васю, которые сумели занять место в её сердце.

Понравился Вале и хозяин дома, который появился вскоре и с порога радостно всех поприветствовал, а подарки он купил сразу обеим внучкам – Ваське лохматого почему-то коричневого зайца, а Вале, которую никогда не видел, но уже принял как родную, набор «Доктор» со всеми атрибутами по теме. В его слегка прищуренных глазах с морщинками-лучиками в уголках чувствовалась доброта и сердечность. Василиса не сходила с рук дедушки. Щупала его аккуратную бородку, прижималась к его груди и лопотала на своём языке что-то очень быстро и весело. Дед согласно кивал и целовал её в макушку. За один день Валя увидела столько ласки и семейного счастья, сколько не видела за всю свою жизнь. Нет, мама её очень любила, но не была такой ласковой, как люди в этой семье. В деревне вообще непринято так открыто показывать свои чувства, поэтому Валю удивляло многое, в том числе и это. Хотя, она вдруг отметила про себя, ей тоже хочется сесть рядом с дедушкой, которого в её жизни никогда не было, то есть он был – но на снимке в доме, и прижаться вот так к нему, как это делает Василиса. Большой добрый дедушка, само слово ей показалось согревающим и милым. Оно почему-то напоминало Деда Мороза, ведь он тоже дедушка. А ещё он приносил подарки. Правда, в Беляниново его подарки были куда скромнее, чем мечталось Вале, но она не расстраивалась. Мама говорила, что очень скоро начнут сбываться все её мечты, скоро-скоро. Потому что Дед Мороз слышит каждого ребёнка. Да, Валя ещё верила в него.

Вадим вошёл в кухню, Виолетта Григорьевна загружала посудомоечную машину.

– Мам, – он опёрся о дверной косяк, сложил руки на груди.

– Что, сынок? – Виолетта Григорьевна придирчиво рассматривала блюдечко, вроде бы чистое, его не использовали, но всё равно – положила в мойку.

– Как тебе Валя?

– Чудесная девочка, – она улыбнулась, посмотрела на сына. – Я рада, что вы с Викой её удочерили. На редкость правильное решение.

– Я не уверен в этом, – отозвался Вадим, поджал губы.

– В чём дело, Вадик? – Виолетта Григорьевна почувствовала неладное.

– Не знаю, – он пожал плечами, – мне неуютно с ней в одном доме, – неохотно признался. Но ведь маме можно всё рассказывать, она поймёт. – К тому же Виктория так много уделяет ей времени, что на меня совсем не остаётся. Мы стали видеться в кровати, и… – он запнулся, – она сразу засыпает. А ещё такое ощущение, будто у меня отняли свободу.

– Свободу? – переспросила Виолетта Григорьевна, нахмурилась. То, что она услышала от сына, ей не понравилось. – И в чём же она заключается – твоя свобода?

– Моё время, мой выбор. Утром я обязан везти девочку в школу, хотя у меня и так цейтнот, – начал перечислять он. – Почти каждый раз я ужинаю один – Вика занята уроками с Валей. Она почти всё время с детьми! Когда Васька была одна, я так не ощущал дефицит внимания жены. Только не говори, что я ревную.

– Я и не собиралась говорить о твоей ревности, – Виолетта Григорьевна запустила посудомоечную машину, посмотрела на сына. – Дело не в ней.

– А в чём тогда?

– В твоём эгоизме, Вадик, ты настолько привык к безраздельному обожанию и исключительному вниманию жены, что не допускаешь и мысли, что Виктория может любить и заботиться о ком-то ещё.

– Неправда! – горячо возразил он. – Я же принял Ваську, и мы втроём прекрасно уживались. И я так не ощущал отсутствие внимания Вики. А когда появилась эта девочка…

– Вадим, ты даже не хочешь называть имени своей дочери, – обратила внимание Виолетта Григорьевна.

– Моя дочь – Василиса, – произнёс он чётко, – моя родная дочь.