По мере того как Тофик говорил, голос его крепчал, и закончил он свое выступление звонким выкриком:

– Да здравствуй великий победа над фашизма! Аплодисменты он слушал, опустив голову. ...Сразу же после митинга Тофика окружили люди.

– Я вас прошу, - говорила ему пионервожатая из 1-й школы, - придите к нам в школу! Поговорите с ребятами об отце.

– Сколько дней вы у нас пробудете?
– спрашивал молодой человек с фотоаппаратом.
– И правда, что вы футболист?

– Нам нужно ехать, - тянул его за рукав представитель горсовета, тот, что разрешил музыку.
– В шесть часов банкет.

– Я приду, - говорил Тофик пионервожатой.
– Сделаем свиданий... Говори.

– Завтра вы сможете?

– Завтра не сможет, - ответил человек из горсовета.
– Он едет на хлебозавод. Товарищи, не жмите, не жмите, дайте нам выйти!..

Он тянул за собой упирающегося Тофика, которого из всех окруживших его людей интересовала только белокожая и полная пионервожатая Марина. Большие мягкие груди ее касались его плеча и кружили голову.

– Завтра семь часов ночи я гостиница, приходи, - успел он сказать ей, прежде чем был усажен в машину.

На следующий день она нашла его, и они договорились, что завтра утром пойдут в школу на встречу с пионерами.

Утром он увидел ее из окна своего номера и, торопливо натянув пиджак, бросился к дверям. В коридоре он обнаружил, что забыл снять тапочки, одолженные у представителя горсовета, и надеть туфли. Чтобы не терять даром времени, он на ходу вытащил из кармана пиджака рожок, заскочил в номер, глянул в зеркало, достал из чемодана туфли, влез в них с помощью рожка, спрятал его в карман, еще раз посмотрел в зеркало, выставив вперед нижнюю челюсть - таким он себе нравился больше, - и побежал на улицу.

Всю дорогу, пока они шли в школу, Тофик рассказывал ей о себе.

– А правда, у вас в городе нефть течет по улицам?
– спрашивала Марина, пытаясь пояснить вопрос жестами.

– Нэт, нэт!
– возмущался Тофик.
– В городе нэфт нет. Окраина нзфт. Город чиста. Сады.

Марина отвечала понимающей улыбкой.

– Балшой город. Красива, красива.
– Тофик качал головой и причмокивал, чтобы убедить Марину.
– Двасат, нет, трисат раз больше ваши город!

...В школе, после того, как стихли восторженные аплодисменты пионеров, Тофик сказал:

– Дэти, учичись. Мой отес отдал жизни, чтобы вы учились, стали образовани трудящи, строител коммунизма. Учичись, учичись и учичись...

Вечером он привел ее к гостинице.

– Мы мнэ не бойся, - говорил по дороге Тофик.

– А я не боюсь. Только ни к чему это.

– Ты хороши девушка, толко окошко надо лезыть, женщина ночи гостиница не разрешит.

– Э-эх, - вздохнула Марина, - горе с тобой. Гуляли бы на воздухе, так нет, в гостиницу потянуло!

– Зачем ходит по улиса? Злой глаза будут видет, злой язык говорит о тэбэ плохо.

– Вот о чем ты беспокоишься? Не хочешь, чтобы нас вместе видели?

– Как тэбя стыдно?
– возмутился Тофик.
– Ай-ай-ай! Я тебя лублу, а такой веш мнэ говоришь.
– Он обнял ее за плечи.

Еще утром он присмотрел на первом этаже гостиницы окно, выходящее во двор, утром же отодвинул все шпингалеты, но теперь беспокоился, как бы кто-нибудь из гостиничных работников за это время не закрыл его снова. К счастью, все обошлось. Первым залез Тофик и протянул Марине руку.

– Может, не стоит?
– заколебалась она.
– Увидят, нелриятности будут.

– Прошу тэбя!
– сдавленным от волнения голосом взмолился Тофик.

– Не проси. Не могу я, - Марина отошла от окна.

Тофик вылез к ней. Сделал еще одну попытку уговорить ее, но Марина оставалась непреклонной.

Тофик был уверен, что через дверь ее в гостиницу не пустят. Но, к его удивлению, их никто не остановил. "Позже одиннадцати не задерживайтесь", лишь предупредила дежурная.

– Где у тебя свет?
– спросила Марина, когда они вошли в номер.

– Свет не надо, с той стороны все видна.

– Я не люблю полумрак.

– Иди сюда, - позвал ее Тофик. Он стоял у кровати. Марина подошла и положила руки ему на плечи. Они поцеловались.

– Я задохнусь, пусти, - попросила Марина. Но он не отпускал. Они сели на кровать.
– Пусти, - потребовала Марина.- Ты оглох, что ли?

Она попробовала оттолкнуть его. Но это только подхлестнуло Тофика, он опять поцеловал ее и сильно прижал к себе. Что-то сладко заныло у нее внутри, и обмякли ноги... Глаза уже привыкли к темноте, и теперь она хорошо видела его блестящее от пота лицо с закрытыми, как у покойника, глазами. Почувствовав ее взгляд, Тофик чуть приоткрыл один глаз. Взгляды их встретились. Он быстро сомкнул веки.